Политзаключенный Котов (Никита Михалков) чудом спасается от вражеского налета на ставшие уже родными зэковские пенаты. Вместе с новыми товарищами (Дмитрий Дюжев, Артур Смольянинов, Андрей Мерзликин, Евгений Стычкин) он отправляется на войну обычным рядовым в составе штрафбата. В это время Надя (Надежда Михалкова), не знающая, что репрессированный отец всё-таки жив, помогает солдатам на поле брани. В 1943-м Сталин (Максим Суханов) отдает приказ Арсентьеву (Олег Меньшиков) найти Котова. Приступив к выполнению задания, Арсентьев отправляется на передовую, ища следы своего старого друга-недруга…
Сама идея съемок продолжения самодостаточной ленты, в конце которой виделись не многоточия, а лишь жирные точки, выглядела сомнительной и чреватой неблагоприятными последствиями. Впрочем, у руля проекта стоял Никита Михалков, что изначально давало спорному замыслу индульгенцию: кому как ни автору оскароносной картины иметь ответы на все классические в таких случаях вопросы. К тому же, дилогия из «Предстояния» и «Цитадели» изначально задумывалась как полномасштабное (во всех смыслах слова) высказывание на тему Великой Отечественной войны, что существенно контрастирует с настроением и киноконтекстом оригинала 1994 года. И если первый фильм рисовал и показывал человеческую драму (любовный треугольник, отношения с властью и т.п.), то второй рискнул отобразить драму народную. Задача сложная, труднореализуемая, но очень интересная, творческая. Никто не сомневался, в условиях современных кинореалий взяться за такое мог только один единственный человек. Никита Сергеевич взялся и… превратился в заложника собственной идеи. Когда ориентируешься лишь на далекий маяк сверхзадачи, немудрено сесть на мель многочисленных деталей и самоповторов.
Удивительно (и в этой констатации нет ни капли иронии или сарказма), но, пожалуй, впервые Михалкову по-настоящему отказывает вкус и прочие эстетические рецепторы, задача которых сводится к сомнению, переосмыслению и анализу уже отснятого и сделанного. Пойдя по тернистому, но богатому на творческие удачи (спросите хотя бы у Иньярриту) пути нелинейного, мозаичного повествования, Михалков очень быстро сбивается с бойкого кавалерийского шага, оступаясь в мелочах, но мелочах очень важных. 15-20-минутные эпизоды (с бесконечной чередой отечественных звезд, от которых устаешь намного больше, чем от незнакомых, но фактурных лиц) отчаянно сопротивляются дирижерской палочке режиссера, отказываясь петь в унисон в пользу совсем неблагозвучной какофонии смыслов. Безжалостным пунктиром Никита Сергеевич гнёт своё: война – трагедия для всех и для каждого. Нелепо спорить! Проблема лишь в том, что трехчасовая мозаика постоянных метаний Котова, Арсентьева и Нади не приближает к этой мысли, а скорее отдаляет. В «Предстоянии» некому сопереживать, верить и любить. Разыгранные мини-спектакли (лучший – с участием Евгения Миронова) способны зацепить, но лишь на короткое время, ибо их слишком много, а внутренняя логика и сюжетный стержень, похоже, так и остались в сознании режиссера и сценаристов.
Обещанное рекламным слоганом «великое кино о великой войне» оказалось квази-блокбастером с бездонным бюджетом, но плоской фактурой. Вдвойне обидней оттого, что срежиссировал этот неудобоваримый коктейль один из главных кинематографистов страны. Один из немногих с кем на Западе ассоциируется само понятие «российское кино». Остается задаться лишь риторически-грустным: если не получилось у Михалкова, то, что требовать с остальных?..
