Дебютный фильм Кирилла Соколова «Папа, сдохни» получил Главный приз на фестивале российского кино «Окно в Европу». Это смешное, кровавое и драйвовое кино, в котором нашлось место сложным дракам, фонтанам крови, взорвавшимся грудным клеткам и просверленным ногам. Однако не менее важно, что это редкая попытка адаптации придуманных на Западе приемов под российский менталитет.
По сюжету Оля (Евгения Крегжде) просит своего парня Матвея (Александр Кузнецов) убить отца — коррумпированного и жесткого опера (Виталий Хаев), который изнасиловал ее в детстве. Он соглашается, надевает толстовку с логотипом Бэтмена, берет молоток и идет мстить папаше за возлюбленную. Но вот он уже прикован к трубе в ванной, а за ним в гости к оперу наведываются сначала коллега Евгенич (Михаил Горевой), а затем и сама Оля.
Как вам реакция зала (интервью проходило на следующий день после премьеры фильма на фестивале — прим. ред.)?
Я очень сильно очковал. Если бы зритель не засмеялся, это был бы конец. Естественно, кино смелое, дерзкое, кровавое. Мы сильно переживали, что зал может отреагировать серьезно и не веселиться там, где мы рассчитывали на смех. Но все прошло хорошо. Что самое радостное — это то, что сработали эти драматургические качели от грустных эпизодов и слез к смеху, к веселью, и обратно.
Во время пресс-брифинга вас спрашивали, почему вы не снимаете, как Антониони или Бергман.
Ну, у нас много людей, которые пытаются снимать, как Антониони и Бергман.
Не обидно вам за жанровое кино, что к нему до сих пор относятся свысока?
Это всегда было. Я просто как киногик люблю кино и смотрю много. Мы с женой, например, даже пару раз в неделю в кинотеатр ходим. Смотрим все, «Марвел», все супергеройские фильмы, боевики. Сейчас, например, на «Мег» пойдем. Мне нравятся такие жанровые истории, я их люблю с детства. В детстве мы играли в кино, в Клинта Иствуда и Чака Норриса. Я как бы вырос на жанровом, зрительском кино, от которого максимально получаешь удовольствие. Поэтому мне кажется правильным и искренним пытаться такое же кино и делать. Было бы странным, если бы я ходил в кино на Marvel, а при этом снимал бы как Бергман или Антониони. Я не очень понимаю деление на зрительское или фестивальное кино, оно достаточно искусственное. Жанровое кино зачастую не глупее. Просто другие аттракционы по-другому работают. Звягинцев — это тоже аттракционы, и его кино тоже развлекает, просто по-другому.
А «Папа, сдохни» — это что за жанр?
Это не чистый жанр все-таки. Там много разного намешано, мы долго думали, как его позиционировать — как черную комедию, как экшн, квартирный или камерный вестерн или как триллер. А там — всего понемножку есть, например, комедия, но при этом драматично. Вот взять любой фильм Макдоны, что это за жанр? Там же не скажешь однозначно, это и здорово. Есть понятные элементы, но в один жанр точно сформулировать сложно. Но могу сказать, что «Папа, сдохни» точно заточен на зрителя.
Критики отмечают социальный подтекст в «Папа, сдохни». Вы его для себя как формулируете?
Не хочется тыкать пальцем, если кто-то что-то не увидел или не почувствовал. Могу предположить, что для многих это кино останется на уровне распиливания ноги или драк — ну и прекрасно, это тоже уровень восприятия.
Учитывая количество оммажей к культовым западным фильмам в «Папе, сдохни», вы, наверное, были бы не против однажды поработать в Голливуде?
«Папу, сдохни» все время сравнивают с Тарантино. Но осмысленно у меня его меньше, чем Пака Чхан-ука или того же Макдоны. Тарантино очень сильно замешан на поп-культуре, как ни крути. У него она настолько интегрирована в историю, что даже когда он снимает вестерны, это все равно их сложно перенести сюда, чтобы получилось убедительно. Наши персонажи, они совсем не про поп-культуру, и фильм на самом деле действительно социально гораздо более острый, чем фильмы Тарантино. Понятно, что фонтаны крови у нас — это Тарантино. А Пак Чхан-ук — после «Олдбоя» или после «Жажды» его пригласили в Голливуд, и что-то там у него не очень получилось (Соколов имеет в виду триллер «Порочные игры» — прим. ред.). Ким Джи-ун, который снял «Я видел дьявола» — тоже приехал в Голливуд, тоже снял (Соколов имеет в виду нео-вестерн «Возвращение героя» — прим. ред.). Мне не очень понравилось. Неизвестно, получилось бы у меня все классно. «Папа, сдохни» — универсальная история, но она все равно очень русская. Я не уверен, что мне есть, что предложить американскому зрителю. Когда пишешь, проще писать про то, что знаешь и понимаешь. Про Америку, кроме как по фильмам, я ничего не знаю. Для этого нужно как-то интегрироваться или делать что-то абстрагированное.
Ну, у вас тоже поп-культура мелькнула. Главный герой в толстовке с логотипом Бэтмена, маньяк — в куртке с надписью «Россия», как у Звягинцева.
Ну он же приходит справедливость навести и как бы ассоциирует себя с рыцарем. Такая ирония, неудачный мститель. А Звягинцева, да. Это я так пошутить решил.
Фильм начинается как rape-revenge, но дальше вы уходите от этого поджанра...
Изнасилование на самом деле было отправной точкой для рождения всей истории. Но потом я переписал сценарий, и оно отошло на второй план. Помню, что обнаружил, что таких историй много. В России не принято вообще об этом говорить — и слава богу, что сейчас начали. Пошли статьи про школы, про родственников... Но это большая тема, которая бы в одну сторону уводила фильм. Мы решили пойти в другую сторону, и, по сути, «Папа, сдохни» делится на три отдельных трехактных истории.
Большая часть фильма снята в одной декорации — квартире.
Мы снимали четко по раскадровке, и это помогло нам насытить фильм визуально. Мы сразу продумали декорации, чтобы можно было их легко двигать и снимать проезды, развороты, необычные ракурсы. Без раскадровок это было бы невозможно. Не знаю, почему в России раскадровки не пользуются популярностью — я вот всем советую. Мне кажется, что это необходимая вещь, которая ваше кино просто по визуальному уровню сразу подбрасывает. Вы никогда в жизни не сможете на площадке придумать то, что вы можете придумать дома и заранее подготовиться. Возрастает скорость работы, потому что вы не тормозите и знаете, что вам делать. Изначально было понятно, что фильм камерный. Я так его написал, чтобы было дешевле сделать. И ты понимаешь, что полтора часа сидеть внутри одного помещения тяжело, хочется максимального разнообразия. Поэтому на протяжении развития истории мы немножко меняем подход к съемке. Сначала — восьмерки, прерывистые кадры, подъезды. Потом есть сцена — классический вестерн, Серджио Леоне. Есть вот эта круговерть, какие Пак Чхан Ук снимает.
Как вы нашли Александра Кузнецова, Это же было еще до «Скифа»?
Да, до «Скифа». При моей насмотренности я мало знаю русское кино, к сожалению. Это стало большой проблемой, когда мы группу набирали, пришлось специально насматривать, когда кастинг шел. Задача была найти людей внутренне достаточно легких и ироничных, которые смогли бы игриво подойти к материалу, но при этом достаточно честно и убедительно, не уходя в эксцентрику. Кастинг-директор мне прислал подборку актеров, и там была анкета от Саши. Он тогда уже видимо успел посниматься, и анкета была записана просто на мобильный телефон, где он идет там: «Я — Саша Кузнецов», небритый какой-то, помятый. Я посмотрел и подумал, что как-то несерьезно. А жена увидела и говорит: «Позови его, смотри какой харизматичный парень». Когда мы его увидели живьем, то поняли, что вот он, герой. Саша очень магнетичный, его харизма просто давит. Он как раз тот парень, на которого смотришь и веришь, что он выживет.
Виталий Хаев изначально был папой?
Под него я писал сценарий. Отца можно было сделать совсем по-другому. На бумаге этот персонаж выглядит просто конченым ублюдком. А хотелось, чтобы зритель все равно переживал за него, симпатизировал, мог посочувствовать.
Михаил Горевой у вас играет, наверное, самый кровавый эпизод в своей карьере.
Его прямо перло от сценария. Когда актерам нравится текст, и они хотят его делать, это — удовольствие. На съемках вообще все веселились. Механики и дольщики подбегали к плейбеку, смотрели, что мы делаем, смеялись и убегали обратно. Для них это был кайф и угар.
Там у вас еще Александр Домогаров-младший мелькает в роли маньяка.
А Домогаров — мой друг. Мы с ним однокурсники — вот он вообще гик, сейчас снял сиквел «Пиковой дамы. Я его просто по-товарищески позвал и, по-моему, отличный маньяк получился. Он немного не ожидал, что мы его сначала до трусов разденем, потом кровью обмажем. Вот он точно человек, который мог бы в Голливуде снять фильм, потому что абсолютно мыслит в голливудской парадигме. Ему бы это, наверное, легко далось.
Сейчас в России чувствуется запрос на хоррор. По «Папе...» видно, что вам этот жанр тоже интересен.
Я написал, кстати, хоррор до «Папы, сдохни» и пытался его в течение года запустить, но по разным причинам и обстоятельствам не случилось. Сейчас, думаю, что и слава Богу. Мне нравятся ужастики, которые делает дель Торо. Их сложно однозначно охарактеризовать как ужастики. Еще мне очень нравится «Сайлент Хилл» — безумно красивый фильм. Раньше я очень много ужасов смотрел, но последнее время как-то перестал. Есть вещи, которые цепляют — ну вот когда в фильме есть нечто большее, чем ужасы. «Бабадук», например. Когда фильм — это способ сказать что-то важное, то это сразу работает. Очень много простых эксплотейшенов, которые стали одинаковыми и повторяют друг друга. После Джеймса Вана все стали снимать, как Джеймс Ван. Потом вышло «Паранормальное явление» — и у тебя двадцать тысяч «Паранормальных явлений». Куклы, «астралы»... Редко можно встретить какие-то действительно интересные вещи, хотя они попадаются. Мне нравится, что ужасы в России сейчас, наверное, центральный жанр. Это, наверное, первая такая волна. У зрителя понемногу растет доверие к русскому кино, он понимает, что может получить в кинозале не просто боль, ужас и отчаяние, а еще и развлечение.
Вам что-нибудь понравилось?
Пока я не видел ничего, что мне бы прямо понравилось, потому что все равно все получается вторично, и это проблема. Из того, что я видел, по сценариям все очень безответственно сделано. Почва благодатная, можно придумать много классного и интересного. А так вот был «Ночной дозор» . Это же почти ужастик, можно сказать. Формула там отличная — ты берешь модную оболочку про войну с вампирами, классно ее интегрируешь на русскую ментальность и действительность. Эти коммуналки, бабки, мясник, метро, менты. Узнаваемая, понятная фактура и классная оболочка. В «Папе...» мы пытались брать жанровые элементы из вестернов, американских и корейских фильмов, но при этом максимально плотно интегрировать на русский характер и русскую действительность, чтобы это не вызывало отторжения и выглядело честно. Наши фильмы ужасов – я их, правда, не все видел – сюжетно вторичны и в плохом смысле американизированы. Я смотрю и не понимаю, что это за страна, что это за характер. Не верю, не вижу понятных мне проблем. Почему-то режиссеры жанрового кино отказываются от правды жизни, от рефлексии на тему современности или жизни в России. Почему корейское кино 2000-х годов получило такой резонанс? Потому что они делают триллер по голливудским канонам со всеми аттракционами, поворотами, маньяками, но охрененно интегрировав его на корейскую ментальность и культуру. Мне кажется, что это правильный путь. Я так и пытался сделать — снять жанровое кино с понятными элементами и аттракционами, но при этом с нашей ментальностью.
Короткометражный дебют Кирилла Соколова можно посмотреть на YouTube:
