Октябрь 1972 года. Молодые спортсмены из уругвайской регбийной команды вместе с родственниками и спонсорами летят на матч в соседнюю Чили. Те из них, кто выжил после крушения самолета, следующие 72 дня проведут на леднике в самом центре Анд. Без еды, воды, теплых вещей и надежды на спасение.
Реальные события сохранились в истории под названием «Чудо в Андах». В названии отразилось народное ликование, с которым уругвайцы встречали выживших, а также понятный человеческий шок от осознания, что группа фактически детей за два с лишним месяца смогла сохранить не только жизни, но и рассудок в месте, не приспособленном для существования людей. Эта же фраза — «el milagro de los Andes» — прячет трагические аспекты: цену, которую пришлось заплатить выжившим, и тела тех, кому не суждено было вернуться из рокового полета.
Триумф воли к жизни, такой реальный и оттого кажущийся еще более невероятным, был увековечен множеством культурных памятников. Человечеству свойственно устанавливать монументы в попытке донести память о событиях до следующих поколений, а 20-летние регбисты, выжившие вопреки крушению самолета, немыслимому холоду, снежной лавине и прошедшие через каннибализм (ультимативное табу) — идеальная история для нерукотворных обелисков. «Чудо в Андах» стало основой для нескольких книг и экранизаций. Отличие «Общества снега» в том, что фильм, кажется, первым решился выбрать проводника не среди живых, а среди погибших.
Голосом, который ведет зрителя через 72 дня, сжатые до 144 минут, стал Нума Туркатти (Энцо Вогринчич), студент юридического факультета и друг регбистов из команды Old Christians. Подобное творческое решение более человечно относится к тем, кому не нашлось места в слове Alive (так называлась американская киноверсия трагедии). Всесторонняя поддержка, без которой люди бы не продержались столько на леднике, консолидирована в названии «Общество снега», но финальный монолог объединяет всех по другому критерию: «Они не чувствуют себя героями. Они умерли, как и мы. Просто им удалось вернуться».
Иной взгляд на события пытается дистанцироваться от ярлыков «трагедия» и «чудо», но все равно упирается в жесткие рамки: творческая свобода Хуана Антонио Байоны ограничена литературным первоисточником (книгой Пабло Вьерси) и почтением перед реальными людьми. В этих условиях родившийся в Каталонии, бесконечно далекой от Уругвая, Чили и Аргентины, постановщик трижды перестраховывается в выборе творческих приемов. Как ни парадоксально, но голос Нумы — не как человека, но как проводника — звучит менее живым: гибель персонажа обставлена со всеми почестями и закольцована с внутренней драматургией фильма (один из главных противников каннибализма дает разрешение на съедение своего тела), однако зритель по-прежнему слышит его голос. Ненадолго Нума прерывается, чтобы уступить дорогу ракурсам и музыкальному сопровождению, характерным скорее для приключенческого кино, и такой размен в рамках ситуации кажется не совсем равноценным.
Тем временем благодарная публика уже называет «Общество снега» лучшим фильмом Байоны. Мнение не вызывает споров. Хоть фильмография испанского режиссера весьма неровная, а новое творение, при всех заслугах, не тянет на ультимативную биографическую драму, с задачей памятника Байона определенно справился: напомнить людям о вечном (дружба, любовь, поддержка, воля к жизни) и прошлом (трагические события 52-летней давности).
