Переводчица Виттория скользит по жизненным обстоятельствам с отстраненным изяществом фигуристки; точнее, обстоятельства скользят под ней. Жених бывший, жених нынешний, подруга, соседка, мать, играющая на бирже. Слова - будь то упреки, нотации или клятвы верности - невесомы, и, как древесные щепки с асфальта, их сдувает с поверхности бытия. Виттория - капля, фильм - бытийное море, текучее и всё равно неколебимое, порожденное задолго до щелчка "хлопушки" и покамест не умершее.
"Затмение" расположено в центре знаменитой трилогии Антониони, поэтому оно - само средоточие его замысла, выходящего и за пределы "Ночи" с "Красной пустыней". Замысла показать, что человек всегда остается один, человек тяготится своим одиночеством, но склоняется к нему вопреки собственной воле. Показать без сочувствия, без гипербол или экстремальных ситуаций, поменяв горестный изгиб на пластические позы, сумятицу - на томительную протяжность кадров, на гулкую пульсацию пустоты в интервалах между ними. Некие смещения в жизни Виттории происходят, но это лишь то, что преданный наследник Антониони, Вим Вендерс, назвал "ложным движением".
Это попытка и пытка, на которые герои режиссера всегда были и будут обречены - так же, как на бессодержательные разговоры и вечное наблюдение. Мир ведь полон таких людей, избегающих любых конфликтов во внешней среде, но ведущих смертоносные войны внутри себя. Их созерцание, тщетные их усилия достучаться, напроситься, проникнуться - полны неволящей тоски. Эти люди спасаются бегством и, получив приют у своего одиночества, остаются там навсегда. Микеланджело Антониони держал беглецов под надзором, с безучастием врача осматривал их растерянные души и выносил диагноз, стоило им замкнуться насовсем. Пациенткой, которая оказалась ему чуть ближе других, была Моника Витти - его муза, женщина, в "Затмении" повторяющая фразу: "Я не это хотела сказать". Фраза эта, с безошибочно угаданным всхлипом, поворотом головы, взглядом понуро опущенных глаз, говорит куда больше, чем смена остывающих эпизодов, увенчанных помрачнением солнечного диска, не дающих утешения. Никому лечение не приносит столько невысказанного страдания, сколько врачу, больному тем же непониманием и взвешенным отказом понимать. И никому еще не удавалось высказать это страдание в гнетущей тишине - так, как поступил человек, нынче уже онемевший, слепнущий и получающий награды "За Величие". Человек, признавший, что снимал не пропажу чувств, а их отсутствие.
Тем, кто желает отправиться в путешествие по необитаемым ландшафтам антониониевского кино, советую начать все-таки с "Zabriskie Point" или "Blow-Up". В мертвенном, брошенном на произвол судьбы "Затмении" не найдется поразительных мимов-теннисистов и узорчатого самолета, не будет там ни модов, ни хиппи, ни свингующего Лондона, ни живописно выжженной пустыни. "Затмение" - лишь для завсегдатаев приемного покоя. Только учтите, что дорога ваша будет долгой, а попутчики у вас вряд ли появятся.
