Москва, 90-е годы… Город вне пространства и времени, без прошлого и будущего, ошибка здесь может стоит жизнь. В фильме шесть героев - новый русский Майк, врач-психиатр Марк, бывший музыкант Лев и три "сестры" - Ирина, Маша, Ольга. Все они пытаются вырваться за "пределы Садового кольца", которое сжимает их души и сердца. Когда это не получается на помощь приходит секс и алкоголь, которые хоть на время заглушают страх перед жестокостью мегаполиса…
Пересказать сюжет этого фильма почти невозможно. Сорокин погружает нас в гремучую смесь литературных аллюзий, смысловых шарад и скрытых метафор. Само слово "Москва" написано в фильме как М О С К В А с большими пробелами, будто в офтальмологической таблице. Смысл слова начинает постепенно испаряться и звучать как-то отчуждённо. Зрителю всеми возможными способами дают понять, что речь в картине идёт не о столице России и даже не о городе в понимании и авторском видении Сорокина и Зельдовича. Москва - это шесть букв, которые рождают в наших головах однообразные и унылые ассоциативные ряды. Собственно, это не город, а нечто вроде коры. Нечто горизонтальное и плоское, без вертикали и глубины. Вещи освобождаются здесь от смыслов и обладают только качествами: мягкие твёрдые, невысокие…
В фильме сталкиваются две музы - кинематограф и литература. Зачастую текст полностью "подавляет" изображение, заставляя выполнять его роль задника. "Выбор натуры - говорит режиссёр - и интерьеров во многом диктовался характером текста, вернее - характером диалогов. Они не натуралистические и не импрессионистические, они концептуальные. И как только этот обобщённый текст начинает погружаться в конкретную бытовую среду, в нём немедленно исчезает другое измерение, он превращается в бытовой и теряет поэзию". Картина не лишена фирменных сорокинских ходов - Лев "надувает" Майка за что Майк, действительно, надувает Льва насосом через задний проход. Марк кончает жизнь самоубийством съезжая с трамплина с чемоданом набитым культовой литературой 60-х годов, сейчас она уже никому не нужна, как и он сам, рефлексирующий, слабовольный человечек.
"Москва", пожалуй, первый отечественный фильм, который с гордостью и без всяких оговорок может носить звание арт-кино. Но такие ленты, похоже, не нужны российскому кинорынку, а точнее тем, кто пытается его формировать. Фильм был выдвинут на "Нику", участвовал в конкурсе "Кинотавра", но, несмотря на свою явную уникальность, был, скорее, отторгнут, чем принят. Видимо сложно признать пустоту и аморфность времени в которое и начинал формироваться российский кинематограф.
Самый сильный и пронзительный момент картины, анекдот-загадка рассказанный Майком: "Чем х.й отличается от жизни? - Жизнь жёстче". Остаётся надеяться, что времена, когда жизнь была жестокой, уже прошли.
