Люди создали искусственный разум, и тот, как водится, в качестве ответного жеста уничтожил человечество. Монструозные машины смели с лица земли все живое, но кое-кого все-таки упустили из виду. Маленький круглоглазый человечек из мешковины с цифрой 9 на спине очнулся среди живописных постапокалиптических руин условного европейского города и, прихватив с собой странную штуковину (как позже выяснится – ключевой для действия артефакт), вышел в мир. Там, в мире, нынче неспокойно: птицы не поют, деревья не растут, в воздухе стоит удушливая взвесь, а развалины патрулирует злобная механическая тварь, с которой не сразишься один на один – уж больно силы неравны. Но Девятый встретил своих – таких же, как и он, пронумерованных кукол, у каждой из которых свое предназначение. Его самого кое-кто из соплеменников считает мессией, и Девятый спасать мир, в общем-то, не отказывается – вот только вспомнить бы, как это делается и кто он вообще такой…
У «Девяти» занятное происхождение: в 2005 году Шейн Экер, набравшись ума-разума во время работы над спецэффектами во «Властелине колец», отметился одноименной 11-минутной короткометражкой, за которую едва не отхватил «Оскара». До полного метра Шейн раскатывал свой дебют под продюсерским руководством (с виду ненавязчивым) Тима Бертона и Тимура Бекмамбетова. Ненавязчивость эта, как частенько случается, переросла в непреднамеренный диктат – не в том смысле, что дебютанту не давали вдохнуть полной грудью, а скорее наоборот – сам Экер очутился в добровольном плену двух визионеров-благодетелей. В том, что официально именуется продюсерским сотрудничеством, было куда больше от лихого творческого перепляса, в котором Тимур Нуруахитович одержал верх (возможно, лишь потому, что Бертон не слишком-то и стремился к победе). Таким образом, гнетущая атмосфера организованной на высоком художественном уровне разрухи вкупе с характерным монтажом практически целиком выдавили из картины бертоновскую игривую готику – и тем не менее, едва ли не любой кадр «Девяти» можно вставлять в рамку и вешать на стенку.
Однако никакое, даже самое удачное, сочетание пикселов не способно заслонить провисающий сценарий. Агрессивная форма сожрала содержание со всеми тонкими косточками и прозрачными хрящиками. Порой это, конечно, не катастрофа – формалистские изыски, в конце концов, иногда являются самоцелью. Но «Девять» – явно не тот случай: стремление поведать внятную и поучительную историю чувствуется, но в качество, увы, не переходит.
Будучи по природе режиссером-зодчим, а не строителем-работягой, Экер (кстати, архитектор по образованию) отчасти сохранил очарование исходной короткометражки, вот только на полный метр этого очарования явно не хватило. Лаконичный исходник, который выигрывал за счет своей бессловесности, расползся до полнометражного высказывания с гигантскими потерями: новоприбывшие диалоги не выдерживают никакой критики, стирая грани между похожими друг на друга тряпичными героями и живо напоминания лексикон B-movies. К тому же писатель средней руки Глуховский, ответственный за русскоязычный вариант «Девяти», снабдил кино не предусмотренными изначально лирическими отступлениями, которые Константин Хабенский пробубнил без особого энтузиазма – и артиста, право слово, можно понять.
В «Девяти» вообще слишком многое поддается унылому пониманию – и прозрачные намеки на Кафку с «Беовульфом», и отсылки к прекрасной эпохе тоталитарного кинематографа, и совсем уж бесцеремонные тычки в кинофантастику разных лет. Все это берется на галочку с отпугивающей легкостью, попутно наводя на мысль о назревшей необходимости учредить утешительный фестиваль для режиссеров-эрудитов, где Экер ходил бы в фаворитах.
