По какому-то недоразумению «Самый жестокий год» Дж. С. Чандора так и не добрался до российского проката. Меж тем, третий полный метр у режиссёра вышел (и об этом хочется сказать сразу, без обиняков) выдающимся. На дворе — промозглый зимний Нью-Йорк 1981 года. Честный иммигрант Абель Моралес (Оскар Айсэк с гипнотической шевелюрой) пытается оседлать американскую мечту, вкладывая всю душу в компанию Standard Oil, занимающуюся продажей и доставкой нефтепродуктов. Вместе с женой Анной (Джессика Честейн) он строит прозрачный бизнес и хочет того же от коллег-конкурентов. Но, очевидно, далеко не все из них разделяют подобный пафос. Ещё чуть-чуть и Моралес монополизирует рынок, а этого нельзя допустить ни при каких обстоятельствах.
В дебютном «Пределе риска» герои Чандора говорили (иногда по делу, иногда нет) сверх меры, в «Не угаснет надежда» великий Роберт Редфорд не проронил ни слова. В «Самом жестоком годе» разговоров снова с достатком, но здесь они — всего лишь важный элемент куда более замысловатой конструкции. Режиссёр делает ставку на атмосферу, создавая совершенно осязаемое городское пространство 30-летней давности. Во всём этом чувствуются скорсезевские нотки, пьянящий аромат «Злых улиц». Ностальгическое ретро Чандора не выглядит пыльным мешком с чердака, а, напротив, производит впечатление начищенной до блеска вещицы. Сюжетная фабула всячески намекает на криминально-гангстерскую паутину, в которую главные герои просто-таки обязаны свалиться, попасть и пропасть. Но этого не происходит. Потому что лучше сесть и поговорить. В крайнем случае, пару раз выстрелить в воздух.
Именно в этой чертовски трудной задаче (и, конечно, её решении) — снять фильм о бандитском Нью-Йорке без бандитов — и кроется главное достоинство «... года». Чандор предлагает любоваться природой, снегом, красивыми видами, конечно же Джессикой Честейн, но, с формальной точки зрения, не проговаривает того, чего от него ждут. Точнее, не от него, а от подобного рода сюжетов. Как и в любом по-настоящему большом и что-то значащем фильме, в «...годе» сценарная эквилибристика на уровне «он сказал, она подумала» — не более чем отвлекающий манёвр. Вся соль, мёд и прочие кинематографические пряности спрятаны здесь в межкадровом пространстве и авторском видении, суть которого сводится к следующему: как намного важнее, чем что.
«Самый жестокий год» не просто талантливая стилизация, но и вполне внятное высказывание о силе обстоятельств, судьбе и Роке. Чандор не ехидничает, не иронизирует, а просто задаёт вопросы. Ответы, к сожалению или счастью, понравятся далеко не всем.
