Пасека возле двухэтажного дома в Америке. Тедди (Джесси Племонс) объясняет своему двоюродному брату Донни (Эйдан Делбис) на примере пчел, как инопланетяне управляют землянами и хотят им навредить. В это же время к типичному рабочему дню готовится Мишель (Эмма Стоун), CEO фармацевтической компании Auxolith — этот параллельный монтаж закончится тем, что Тедди и Донни похитят Мишель, сделают её похожей на Джеффа Безоса и запросят аудиенции с императором жителей галактики Андромеды.
И как такое только пришло в голову Йоргосу Лантимосу и его сценаристу Уиллу Трейси? Правильный ответ: никак. «Бугония», вопреки красивому названию носящая имя вовсе не цветка, а средиземноморского ритуала, в рамках которого мертвый бык должен был привлечь внимание пчел — не особо вольный ремейк корейской криминальной комедии «Спасти зеленую планету!» (впрочем, учитывая завязку с инопланетянами, жанровость эта еще тогда была вполне условной). И даже самое радикальное отличие — превратить успешного бизнесмена в бизнесвумен — придумал продюсер Ари Астер, работавший над идеей еще когда её должен был экранизировать лучший режиссер ММКФ 2003 года и автор оригинала, Чан Джун-хван.
Казалось бы, от кино о том, что богачей уже как-то стоит поставить на место, все уже порядком устали — но «Бугония» показывает, что спрос на этот жанр всё ещё есть. Особенно если он предстает перед нами не в качестве мейнстрим-комедии «На вершине горы» или старательно сделанного дебюта «Опус», а в качестве новой работы любимца фестивалей Йоргоса Лантимоса. Даже если сценарий написан тем же человеком, что работал над «Меню» и «Наследниками» — на этот раз впервые сольно. К сожалению, отсутствие сдерживающего соавтора очень чувствуется: Трейси в первую очередь старается высмеять поток сознания конспирологов и терапевтический язык «осознанных» бизнесменов, упиваясь своим остроумием, но в результате этой сатиры превращает героев в ходячие функции, а не полноценных участников событий.
«Спасти зеленую планету!» был далек от идеального, но Чана можно было понять: это был дебют, в котором ему хотелось проявить как можно больше своего таланта. «Бугония» во многих аспектах улучшает материал, избавляясь от лишних деталей, но попутно превращается в камерный, довольно редко выходящий за пределы одного дома фильм. Например, исчезла линия следователя, расследующего похищение — что, казалось бы, должно уменьшить хронометраж, но предоставляя своим актерам вдоволь наговориться, Лантимос и Трейси все равно раздувают историю почти до двух часов.
Безусловно, актерская игра — одна из самых сильных сторон «Бугонии». С решением превратить влюбленную эксцентричную помощницу в кузена с ментальными особенностями можно поспорить (его сыграл дебютант Эйдан Делбис, действительно находящийся на аутичном спектре) — ведь дальше того, что Донни в какой-то степени лишь заложник обстоятельств, фильм не заходит и особо персонажа не раскрывает. Но Племонс и Стоун превосходно отыгрывают свои роли — через ужимки, мелкие детали и интонации мы узнаем об актерах гораздо больше. Именно они заставляют зрителя в напряжении ждать развязки, которая расскажет нам, кто же прав — похитители или похищенная (а для знакомых с оригиналом — сохранилась ли его концовка).
Знакомство со «Спасти зеленую планету!» кажется тут даже лишним — и, скорее всего, позволит многим проникнуться поворотами сюжета и неказистой сатирой (вместе с «Эддингтоном» «Бугония» пополняет список кино, вышедшего очень вовремя). Несмотря на то, что лучшие фильмы Лантимоса всегда были комедиями, здесь остроты его персонажей не дотягивают до уровня реплик «Фаворитки» и «Бедных-несчастных» — увы, Уилл Трейси совсем не Тони Макнамара, написавший оба вышеупомянутых сценария.
Даже украшавшая тех же «Бедных» и «Виды доброты» музыка Джерскина Хендрикса здесь находится в трех регистрах: напряженных скрипок в стиле Мики Леви или Оливера Коатеса, игривых кивков в сторону Дэнни Элфмана и оркестровых работ, призванных, видимо, повысить происходящее до эпического уровня. На него же рассчитывают и воспоминания героя Племонса о болезни матери (Алисия Сильверстоун), снятые в намеренно абсурдистской манере — шприцы в них рифмуются с мечами, а кровать взмывает над землей, не давая ни на минуту забыть о семейной трагедии.
Но киноэпопея не случается, не складывается. Иронично, что лучшая часть «Бугонии» — концовка, в которой нам показывают Землю под нетленку Пита Сигера о цветах, девушках и парнях в исполнении Марлен Дитрих. Она действительно добавляет что-то новое и довольно трогательное к сюжету «Зеленой планеты», а также попутно служит признанием в любви к кино разного рода. Если в пролетающем мимо автострады пакете можно лишь с натяжкой увидеть отсылку к «Красоте по-американски», то уже следующий кадр практически без отличий повторяет кроненберговскую «Автокатастрофу». Пожалуй, именно этот момент хочется пересмотреть снова, чтобы найти в нем новые грани — и попытаться найти другие подмигивания от режиссера.
И всё-таки, почему бугония? Стоит ли рассматривать пчел не только как следование букве оригинала, но еще и как отсылку к тому, как неолиберальные структуры эксплуатируют образ насекомых как трудолюбивых, идеальных работников? Или к тому, как американские спецслужбы разрабатывают основанных на пчелах роботов для слежки? Или к тому, что именно в них можно рассмотреть дуальность между жёсткой структурой жизни улья и их уязвимым положением, о котором так любят напоминать поп-экоактивисты, идейно близкие героине Эммы Стоун?
Видеоплеер загружается... Пожалуйста, подождите.
После просмотра «Бугонии» кажется, что это ни то, ни другое, ни третье — просто слово очень красивое — как и съемки великого оператора Робби Райана на камеру VistaVision. Тем, кто попытается тут найти более глубокий смысл, хочется лишь процитировать одну из звучащих в фильме песен: «Удачи, детка!»
нашего сайта (и не только)
