У королевы Виктории (Эмили Блант), правившей 64 года (дольше, чем любой другой английский монарх) было трудное детство и уж вовсе тяжелое отрочество. Подъемы и спуски по лестницам за ручку с кем-нибудь из взрослых, прогулки по двору в унылом одиночестве, навязанные учителями-ретроградами безопасные эстетические ценности (Вальтер Скотт и оперы Беллини – любимая, конечно же, «Пуритане»)… Наконец, давление со стороны матери (Миранда Ричардсон) и ее бойкого секретаря Джона Конроя (Марк Стронг, «укравший» очередной фильм), добивавшихся регентства. Все, однако, переменилось, когда ко двору прибыл кузен Виктории принц Альберт (Руперт Френд), нахватавшийся на континенте прогрессивных идей – от симпатии к музыке романтика Шуберта (с танцами, правда, у принца поначалу было неважно) до поистине революционных умозаключений на тему «как нам обустроить Англию». Юная королева в конечном итоге вышла за Альберта замуж, и в Англии благополучно воцарилась великая викторианская эпоха с ее индустриальным бумом, трогательным с виду пуританством и расцветом детективного жанра. Впрочем, это уже другая история…
Кино о любимой, в общем-то, народом английской королеве снято канадцем Жаном-Марком Валле и спродюсировано американцем Мартином Скорсезе, что, по идее, должно было бы наложить свой отпечаток: взгляд со стороны может, конечно, оказаться и поверхностным, но в то же время претендует на известную беспристрастность. Не тут-то было: авторы «Виктории», увлекшись реверансами и пронзительными взглядами исподлобья, ограничили познавательную историческую составляющую комической чехардой премьер-министров и уж совсем анекдотической возней в парламенте, а на опасную территорию страстей человеческих и вовсе заглянуть побоялись. Что, впрочем, не столько их вина, сколько беда: ведь пришлось-то, по сути дела, уплотнять пустоту. Вопиющая бессодержательность юности Виктории и даже первых лет ее правления нашла отражение разве что в печати неизбывной скуки, украшающей физиономию лорда Мельбурна, на роль которого, явно потехи ради, взяли Пола Беттани, вообще-то способного, когда ему есть что играть, на раз-два дать ни много, ни мало молодого МакДауэлла.
Единственный выход, который оставался у Валле и компании – покрыть прозаические многоточия исторического момента жирными мелодраматическими мазками, однако и тут вышла засада: Альберт-Френд оказался чересчур точен с точки зрения соответствию прототипу, а посему для персонажа, который должен бы быть ключевым, но таковым не выглядит, пришлось придумывать романтические подвиги. Благодаря не на шутку разыгравшемуся воображению сценариста Джулиана Феллоуса («Госфорд парк»), Альберт из малопривлекательного господина, гневно строящего двор (его, что возмутительно, считали не более чем мужем королевы), превращается в спасителя Виктории, заслонившего ее от пуль элегантного безумца.
Так и не разобравшись, как поступить с этой восхитительной бессобытийностью, Валле попадает в незавидное положение человека, пытающегося усидеть на двух стульях: с одной стороны, он оперирует нарочитым академизмом в духе костюмных драм какого-нибудь Айвори, а с другой – выдает дерзкие монтажные стыки и нехарактерную для дворцового кино съемку с плеча. Все это вкупе сходит за симпатичный, но все же неудачный эксперимент, в равной степени далекий как от убийственной точности и лаконичности «Королевы» Фрирса, так и от пугающей масштабности и мрачности «Елизаветы» Капура. В английской «королевской фильмографии» «Молодая Виктория» – кино для галочки, обогатившее статистику и лишь случайным образом избежавшее телеформата.
