Зритель, если судить по актуальным социальным сетям, все больше тяготеет к коротким форматам. Это касается не только текстовых постов, но и видео. Если раньше были время и внимание разом посмотреть любимый тайтл с сериями по часу, то сейчас нам легче уделить внимание веб-сериалам с условными 15-минутными сериями, а большие формы оставить до лучших времен. Популярные ролики, которыми мы делимся друг с другом, часто длятся не более 30 секунд, и незаметно в течение дня мы их просматриваем за сотню. Однако есть ли место в таком режиме для чего-то стоящего? Пожалуй, здесь становятся актуальны ленты короткого кино.
Российское кино короткого метра недооценено. Принято считать, что основной массив лент такого формата — дипломные работы выпускников киновузов (вторая или, максимум, третья проба пера), которые не представляют ценности. Но на поверку оказывается, что даже с предвзятым отношением знакомство с короткометражным кино может доставить массу удовольствия — и даже изменить это отношение к лучшему.
Дело в том, что из-за особенностей формата авторы таких лент не боятся экспериментировать. Вот пример из Кинозала Digiboo — операторская работа в драме «Он мой» (2018) с пейзажами российской глубинки и острыми углами, темный цветокор и резкий монтаж выводят «быковскую» историю про бандита и его сына на новый уровень повествования. Небольшая лента становится слепком воспоминаний мальчика, состоящим то из ясных, но незначимых деталей, то из моментов, которые не хочется вспоминать, но они как будто и не показаны нам полностью – разве что слезы матери или кульминационный момент разрыва с отцом. Такая подача невозможна в больших форматах, зритель попросту устанет.
Если говорить о подаче подробнее в рамках смелости к экспериментам, то стоит упомянуть и об использовании формата screenlife. Чаще он встречается в лентах, героями которых становятся школьники. Вообще, истории о взрослении, конфликте отцов и детей, конфликте со сверстниками и школой можно выделить как отдельное направление. Использование гаджетов не изменило подрастающее поколение, как того боялись старшие, напротив — мы получили новое измерение для восприятия. Первые кадры картины «Мясорубка» (2019), снятые то ли на телефон, то ли на веб-камеру, встречают нас детской наивностью: подобные ролики нам попадаются в сети если не каждый день, то каждую неделю, и становятся частью мем-культуры. Эти же кадры становятся символом того, что герой ленты может потерять в финале — не просто дружбу, но часть себя.
Авторы фильма «Стрела» (2017) идут еще дальше. Кроме использования screenlife (он встречает нас в начале и показывает последние сцены как бы со стороны), авторы делят истории на главы, названия и формы которых отсылают нас к современной культуре. Они же позволяют нам почувствовать персонажей ближе — в сегодняшнем дне и, возможно, в нашем районе. Да и сами персонажи, их поступки, иногда даже внешний вид — те же люди, с которыми взрослел каждый из нас.
Формат screenlife становится основным приемом повествования в «Memorio» (2019) и выжимает его возможности по максимуму. Привычные всем нам иконки, облачные хранилища и видеоконференции превращают монитор в сцену для кинотриллера с детективной составляющей. Бюджетность, присущая большинству коротких метров, здесь окупается находчивостью и изобретательностью авторов, что, кстати, также присуще большинству картинам этого формата.
Извечная проблема отцов и детей в картине «Дым» (2017) выстреливает неожиданно (и в буквальном смысле). Главный герой — представитель молодого поколения из неблагополучных районов. Его влекут криминал и наркотики, это неотъемлемая составляющая его мира. Его отец служит в полиции и ежедневно сталкивается и с тем, и с другим. Может показаться, что история повествует о взрослении, а ее конец будет относительно счастливым, но в коротком метре не всегда действуют правила классической драматургии. Последний кадр меняет смысл истории — мы оставляем отца наедине с горем. Причиной этого горя мог стать либо он сам, тянувшийся к сыну, либо сын, который решил защитить себя и свои интересы, либо окружение, фактуру которого передают локации, звук и работа камеры — например, взгляд в машине на замерзшее стекло с бликами зимнего солнца.
Кроме находчивости и изобретательности, стоит отметить еще одну характерную черту российского короткого метра. В отличие от западных работ — например, ситуативной «Разумной просьбы» (2015), действие которой происходит в рамках одной локации, или ленты «Айк берет интервью у Бога» (2014), отечественные истории, умышленно или нет, напоминают притчи с поучительной составляющей. Ценности оказываются важнее необычных и невозможных ситуаций западных лент. Сеттинг большинства российских картин узнаваем. Например, панорама российской глубинки в уже упомянутой картине «Он мой» — точное местоположение нам не называют, но ее вид такой же, как у каждого второго поселка.
Напоследок хочется упомянуть о любви, с которой подходят авторы к своим работам. Обычные коммерческие проекты не дают той свободы, какую мы видим в коротком кино. Хотя используются те же средства, работают те же люди, а иногда те же команды, у них не складывается то, что называется «вайбом». Подобное присуще многим старым культовым картинам, снятым вопреки устоявшимся студийным правилам. Зритель легко заметит, что в картину вкладывались не просто финансово, но и человеческими силами, старанием, а иногда просто видно, что авторы счастливо проводили время. Иначе как любовью к творчеству это не назовешь.
Хотя короткометражных лент уже достаточно много, большей части аудитории они неизвестны, если каким-то чудом они не стали частью мем-культуры. Во времена малых форм фильмы короткого метра могут обрести шанс для общественного признания, для чего требуется не только пересмотр подхода к кинопроизводству, но и внимание медиа-платформ, заинтересованным в посещении пользователей.
Текст: Евгений Пучков
