Вельветовый пиджак тонет в унитазе туалета на заправке. Жорж (Жан Дюжарден) яростно заталкивает его ногой вглубь фарфорового небытия. Прощай прошлое! Когда женщина хочет изменить свою жизнь, она стрижется под каре, мужчина с неминуемо подступающим кризисом среднего возраста наиболее глупым способом избавляется от надоевшей блеклой одежды и меняет ее на кожаную ковбойскую куртку с бахромой, которая ему не только не по карману, но и не по размеру. Жорж без телефона, без жены, без денег (все это вместе с вельветовым пиджаком захлебывается в унитазе), но в убийственно стильном прикиде заселяется в пустующий отель где-то во французской провинции. Но не курткой единой — продавец рокового предмета гардероба в подарок вручает счастливому покупателю и простенькую камеру. И тут Жорж понимает: отныне он — режиссер.
«Оленья кожа» могла бы быть мотивационной историей о кардинальных переменах в жизни и новом начале, но градус абсурда поднимается с каждой новой сценой. Куртка из кожи начинает говорить, мечтать и, в конце концов, подчиняет своей воле носителя. Несмотря на всю чудаковатость происходящего, Дюпье перепрыгивает от черной комедии к триллеру с максимально серьезным лицом и обыденным тоном сообщает зрителю о том, что «в комнате появился слон». Дальше больше. Жорж становится все одержимее и своим творчеством, и одеждой из оленьей кожи, гардероб пополняется, кадры множатся, и ради искусства автор готов на все... Еще чуть-чуть и людей убивать начнет. Ну где это видано, чтоб работа в кино доводила до добра?
Сам режиссер Квентин Дюпье не так уж и далеко ушел от своего героя, титры его собственного фильма и фильма Жоржа зеркалят друг друга. И там, и там в строках режиссер, сценарист и оператор значится одна и та же фамилия. Да и наделять предметы смертоносными способностями Дюпье не в новинку, в одной из его картин и покрышка обладала навыками телекинеза (Шина, 2010). Разумеется, эта перекличка не случайна. В издевательской манере Дюпье иронизирует над избранностью и тяжким бременем демиурга: как далеко готов зайти артист в художественных поисках? Но едва ли эта тема занимает его по-настоящему и всерьез. Кажется, что режиссер куда более увлечен кинематографичностью происходящего, рифмовкой кадров и изобретательной придурковатостью его героя в филигранном исполнении Жана Дюжардена.
Еще одну трактовку Дюпье подкидывает зрителю через единомышленницу Жоржа, барменшу с базовыми навыками монтажа (очаровательная Адель Энель). Отсмотрев лихой отснятый материал, компаньонка начинающего кинематографиста приходит к выводу, что куртка, она как ракушка или панцирь, в котором можно укрыться от ужасов и несправедливости мира вокруг. Однако, и эта столь глубокая и личностная мысль выглядит не более чем очередным сарказмом режиссера. При желании в фильме Дюпье так же можно углядеть и критику вещизма и консьюмеризма, и памфлет на тему кризиса среднего возраста. Но интереснее приложить одну из любимых мантр миллениалов по борьбе с синдромом самозванца, неуверенности в себе и прочих болезней поколения: Fake it till you make it. Вроде того, что сегодня важнее казаться, а не быть, а там уж все само собой: станешь и режиссером, и оленем, стоит только захотеть.
Настасья Горбачевская
