Сыны династии Шан почитаются как цари среди царей: они правят объединенными королевствами Севера, Запада, Востока и Юга. Каждая великая провинция отправляет своего сына во дворец в качестве заложника: если один из правителей задумает мятеж, то его плоть и кровь падет первой жертвой. Несмотря на упредительные меры, бунты все же вспыхивают. Во время усмирения одного из инцидентов младший сын императора, Инь Шоу (Крис Филлипс), пробуждает лисьего демона, заточенного в гробницу еще древними богами. Демон вселяется в дочь бунтовщиков рода Су, Да Цзи (Нарана Эрдынеева), и своими чарами околдовывает Инь Шоу, алчущего власти над всем миром. Их встреча активирует Великое Проклятие, а заодно и цепь невероятных событий, сталкивающих в водовороте судьбы царей и воинов, демонов и колдунов, отцов и детей, братьев по оружию и крови.
Точно так же, как синопсису тесно в отведенных ему рамках, так и Уэршаню приходится тяжело в казематах выделенных ему бюджета и хронометража. При этом не сказать, что кинематографическая казна была скупой ($110 миллионов в пересчете), да и 148 экранных минут — не шутка. Особенно с учетом того, что это лишь первый фильм трилогии.
Количество основных персонажей доходит почти до двух десятков, сюжетные арки и их переплетения закручиваются в причудливые узоры, а массивные темы вроде братской любви и жажды власти сталкиваются в поединке в одном кадре. И все же Уэршань, до крови вцепившийся в драматургический клубок, ухитряется внятно рассказать тяжеловесную историю, без запинок и снижения темпа. Еще и редкие хохмы успевает вставлять.
Но даже учитывая вышесказанное, рамки дают о себе знать. Бюджета хватило на роскошный размашистый кастинг, каскадерские трюки с использованием лошадей, вычурные костюмы и реквизит (одни мечи чего стоят). Однако на CGI-технологии денег уже не осталось, а «Творение богов» — эпическое фэнтези с драконами, лисьими оборотнями, летающими демонами и масштабными сражениями. Насколько шикарно выглядят актеры, облаченные в фэнтези-доспехи, настолько же жутко смотрятся CGI-сегменты, будь то дракон, обитающий на священной горе Куньлунь, или снежинки, падающие на погибших воинов.
Недалеко ушли и сражения. Экшен-сцены едва ли можно назвать козырем в колоде Уэршаня. Скорее они нужны для антуража и дополнительного подчеркивания масштабов конфронтации, но обставлены без лоска: в боях нет сложносочиненной хореографии, к которой международного зрителя приучили китайские тентполы — и уся 1970-х, и нечто более современное вроде «Битвы у Красной Скалы». Как нет в них и саспенса: на обстоятельное обрамление подобных сцен у постановщика просто нет времени.
Пожалуй, самым анекдотичным доказательством стесненных рамок Уэршаня служат сцены после титров. Их целых три, и все длинные (по несколько минут) и важные для подвязывания концов истории и предвосхищения новых частей. Словно режиссера насильно, с использованием стражей правопорядка, вытаскивали из монтажной.
Оценивать труды китайского постановщика, когда пройдена лишь треть пути, будет, пожалуй, преждевременным. И все же кое-какие выводы уже вырисовываются. «Творение богов» едва ли станет самой впечатляющей работой для поклонников фэнтези. Даже на мандаринском диалекте найдутся эпические истории, превосходящие экранизацию Уэршаня и по масштабу, и по цельности, и по визионерскому компоненту. Но в рамках не самого полнокровного жанра не стоит быть привередливым. Тем более что непреодолимые изъяны у «Творения богов» отсутствуют. А на сегодняшний день это самый доступный пересказ этапного китайского произведения: это ценителям «Путешествия на Запад» доступны варианты, вплоть до медиума. У творения Сюя Чжунлиня такой роскоши пока нет.
