5 ноября 1997 года с Уолл-стрит поступил сигнал: всем иностранным инвесторам — срочно уходить с рынков Южной Кореи. Спустя десять дней обстоятельный доклад Хан Си-хён (Ким Хе-су) — главы отдела денежно-кредитной политики Банка Кореи — дошел до правительства: финансистка первой обнаружила, что страна находится на грани национального банкротства. Тем временем молодой финансовый консультант Юн Чон-хак (Ю А-ин из «Пылающего»), тоже смекнувший, что до катастрофы остались считанные дни, находит способ неплохо заработать на кризисе: предвидя девальвацию воны, он начинает скупать доллары и день ото дня падающую в цене недвижимость. Зато для мелкого фабриканта Гап-су (Хо Джун-хо), производящего алюминиевые миски и только что заключившего сделку с крупной сетью супермаркетов, надвигающийся дефолт становится кошмарным сюрпризом: с ним расплатились простым векселем, который обесценился, как только сеть обанкротилась. Страна катится в пропасть, и правительство уже готово призвать на помощь МВФ в лице его директора-распорядителя Мишеля Камдессю (Венсан Кассель)...
Финальный титр «Дефолта» гласит, что после финансового кризиса, поставившего страну на грань суверенного дефолта (обошлось девальвацией национальной валюты и кабальным договором с МВФ), число самоубийств в Корее выросло на 42%. Это, в общем-то, и есть главный интерес режиссера Чхве Гук-хи: спустя два десятилетия за сухими словосочетаниями «финансовый кризис» и «национальное банкротство» уже не так просто разглядеть простые человеческие трагедии.
Чхве разглядел, причем на всех уровнях — то есть не только в самом очевидном случае с бедолагой Гап-су (разорившимся, отчаявшимся, но до последнего считавшим, что «все будет хорошо»). Жизнь замерла и для Хан Си-хён, которая изо всех сил пыталась спасти страну, работая в правительственном комитете реагирования и сталкиваясь не только с цинизмом верхушки, готовой заключить соглашение с МВФ и, фактически, Госдепом (американцам в «Дефолте» досталось так, как порой не достается на ток-шоу на российских федеральных каналах) — ей вдобавок пришлось противостоять снисходительно-презрительному отношению, замешанному на сексизме. Кажется, сухим из воды вышел лишь Юн, поднявшийся на так называемом частичном дефолте, но и для него этот, в сущности, мародерский путь оказался результатом серьезной внутренней борьбы — без угрызений совести дело не обошлось.
Чхве, в свою очередь, тоже стоял перед своего рода выбором: снять математически выверенный финансистский триллер или сконцентрироваться на интимной драме, отражающей депрессию, в которую погрузилась целая страна. Предпочтя второй вариант, режиссер не прогадал: «Дефолт» получился достаточно убедительным и проникновенным, хотя это, конечно, далеко не лучшее корейское кино последних лет. Однако без финансистского триллера тоже не обошлось, особенно во второй половине картины, когда на арену выходит расчетливый циник Камдессю в исполнении Касселя, а в качестве приправы выступают прозрачные намеки на стремление США уничтожить Корею как экономического конкурента и подчинить Западу ее рынки.
На «Игру на понижение» «Дефолт» временами тоже очень похож — вплоть до сценарной архитектуры (а порой Чхве доходит и до практически прямого цитирования). Впрочем, это вовсе не означает, что корейский постановщик использовал нашумевшую ленту Адама МакКея (куда более язвительную, чем «Дефолт», но не такую депрессивную) в качестве банальной шпаргалки: просто, как выяснилось, в условиях глубочайшего финансового кризиса все несчастливые страны похожи друг на друга.
