Считается, что держать кадр с животными – большое искусство. Есть ощущение после «Сердца мира», что технически тебе море по колено?
Нет, конечно, нет. Я считаю, что я вообще не особо подкована технически и достаточно мало знаю о том, что такое сложное производство. Например, я мало понимаю в графике, в экшне, в каких-то лихих монтажных склейках. Животные в каком-то смысле для меня наименьшее из зол. С ними, конечно, было сложно, но мне было бы страшнее, если бы я снимала сцену, как например, горит поезд. Или землетрясение. Или инопланетяне прилетели.
Такое количество животных в кадре неожиданно начинает работать, как такой «усилитель». Тем, кто не любит животных, фильм смотреть трудно. А у тех, кто любят, моментально включается реакция «мимими». Ты когда только приступала к съемкам, понимала, что животные - это какая-то для современного общества совершенно отдельная, но очень сильная педаль?
Меньше всего хотелось, чтобы возникала реакция «мимими». Ужас. Если она возникает, найдите меня и пристрелите. Животные в нашем кино – это не педаль, а только лишь способ выражения недоласканности героя. Он может тактильно и доверительно только с ними, потому что они не отвергают. А с людьми – боится.
И я не думаю, что это какое-то прямо уж очень радикальное разделение на людей, которым смотреть трудно (они не любят животных) и у которых глаза увлажняются (они, видимо, любят животных). Кино вообще-то не про животных, хотя их, конечно, действительно много в кадре. У разных людей очень разные реакции, и чаще всего они связаны с пониманием/непониманием героя, смыслов, языка. В кого-то кино попадает на чувственном уровне настолько сильно, что они ходят под впечатлением несколько дней. В кого-то не попадает вовсе. И за это не животные отвечают.
При этом скажу честно, что когда мы написали сценарий, стали снимать, я понимала, что поднимаю непростую тему взаимоотношений человека и животного, дикого животного. Это все не находит ответов в кино, но мне бы хотелось, чтобы эти вопросы были заданы.
Была ли у кого-нибудь из съемочной группы аллергия? (У меня она началась даже через экран.)
Не помню, по-моему нет.
Нужно ли упразднить цирк с животными?
Все зависит от того, какой цирк. Есть разные люди – чистоплотные и нет. Жестокие и нет. Фанатичные и нет. И так далее. Все зависит от людей. Я, например, знаю человека, который дрессирует львов. Его принцип – не обкалывать животное. При этом он выполняет один из самых сложных в дрессуре кошачьих трюков – засовывает голову в пасть зверю.
Он покупает львенка, дальше тот живет в его семье, дома. И два-три года он постепенно, сперва палец, потом кулак, потом локоть, потом плечо, а потом и голову – приучает этого львенка принимать в пасть. Это для меня потрясающий героизм. При этом лев может «сломаться», отказаться это делать. У этого дрессировщика, например, был почти снят скальп. Он засунул голову в паст льву на выступлении, а того переклинило что-то его звериное, и он отказался эту пасть разжимать. Дрессировщик вынул голову из пасти оставив часть кожи, понимаешь. А дальше ад. Что с ним делать с этим львом? Если он сломался? Два-три года коту под хвост!
Но он стал снова и снова приучать его также, постепенно. Вот, понимаешь, какой человек? Это дело его жизни. Он очень известный в мире.
А есть люди, дрессировщики, которые херачат током лошадей, чтобы они поднимали повыше и покрасивее копыта. И это уже нечестная история (для меня). Есть куча ужасных историй, связанных с цирком, а есть куча прекрасных. Стоит ли упразднить? Не знаю. Стоит наверное контролировать. Но кому? Это как с ювенальной юстицией. Хочется как лучше, а получается полная жопа.
Переезд в «деревню» – это эскапизм или внутренний подвиг?
Для меня? Или для героя? Для героя эскапизм, конечно.
Как долго Егор проживет еще на этой базе?
Не знаю, я же не гадалка.
Судя по всему, ты очень плотно погружаешься в материал во время подготовки. А в какой момент ты понимаешь, что все – хватит, и нужно работать с тем, что есть?
Когда не остается больше вопросов. То есть, когда на большинство вопросов я могу ответить самостоятельно, не прибегая к помощи спецов.
В «Комбинате «Надежда» у тебя было все очень громкое. В «Сердце мира» – наоборот очень тихое. Что так повлияло на твой камертон? И какой громкости ожидать дальше?
В «Комбинате», правда, хотелось орать. Ты тонко подметил. Хотелось проораться. Ну вот и прооралась. Потом было много чего. Материнство, как минимум. Это многое меняет в тебе.
Но вообще этот момент громкости, он всегда зависит от того, в каком состоянии ты находишься на данный момент жизни. В отчаянии ты, в рефлексии ты, в любопытстве ты? Открыт ты миру или закрыт? Зол ты? Одинок ли?
Все это влияет на этот камертон. У меня, по крайней мере.
В главной роли у тебя снимается Степан, твой муж. Как я себе представляю актерскую работу, там надо что-то такое глубинное из себя вынимать в процессе. Не страшно, что он что-нибудь ТАКОЕ вынет?
Да пусть уж вынет наконец! Носить в себе ТАКОЕ всяко хуже. Зачем нам дано искусство? Чтобы как раз вынимать и вынимать. Когда закончилось и вынимать нечего, надо наполнять, а потом снова вынимать.
Как принимают твой фильм в Сан-Себастьяне? Чем-то глобально реакция от нашей отличается?
Реакция глобально не отличается. Удивительно, что я ожидала от европейцев гораздо более резкой реакции на нашу станцию, собак, лис, зоозащитников. Но пока что и в Торонто, и здесь в Сан-Себастьяне это все ими воспринимается, как что-то очень понятное. То есть, никто не нападает и не обличает. Все как раз больше говорят про актеров, съемку, работу с животными в принципе, откуда идея и все такое. Все то же самое, что и в России, на самом деле.
