Грегг Араки утверждал, что его трилогия об обреченном поколении "иксеров" включает натурные съемки пекла. Он солгал. Вот она, истинная преисподняя - затхлый автомобильный салон, приступы клаустрофобии, духота и пылища. Десять диалогов - как нервно-паралитических, так и выдохшихся, - отмерянных хронометром, затемнение и краткие титры под беспонтовую сонатинку. Непостижимая восточная мудрость, до нас долетающая лишь коричными ароматами и баюльными сказками Шахеризады, обязана входить в эти пазы, как благовонная свеча в канделябр. А тем не менее, заедает. Тегеранского песка туда, что ль, набилось?
Картина "Десять", спору нет, несет собою весьма ценные мысли, но несет их исключительно в адски разболевшиеся черепушки. Так что решайте, в чем сила, братья: в миловидных итальянизмах Маджида Маджиди, переведшего на фарси все формы неореализма от "Похитителей велосипедов" до "Кинотеатра "Парадизо", или в новом пыточном агрегате полуживого классика Киаростами.
У всех его фильмов - беззащитно невинная наружность сочинений-размышлений, роуд-мувиз по раскаленным персидским весям, и систему престолонаследничества он замыкает навсегда. То, о чем молчали и зачем бездействовали отягощенные плотью роботы Антониони, Вимом Вендерсом было выражено в непоседливости, скитаниях ради скитаний, где потеря курса, пропажа без вести и были единственной целью. Обычно сродство с его пилигримами находят в оседлых невротиках Клер Дени, которая, будучи ассистенткой режиссера и даже как-то там подсобившая Тарковскому в "Жертвоприношении", - наследница по прямой. Но если хотите воочию пронаблюдать за деградацией, усыханием вендерсовой повествовательной мерности к банальному измождению, то возьмитесь за господина Аббаса. "Вкус вишни", "Под оливами", "Нас унесет ветер" - любой из его прославленных фильмов заточит вас в легковушке с очередным паломником и примется за обстоятельный урок природоведения, что слышно уже в названиях. В "Десяти" Киаростами вас из машины не выпустит даже на мгновенье (не превзойденный доселе съемочный радикализм - два ракурса на девяносто минут, водительское кресло и пассажирское), пока не выскажет все свои соображения по поводу эмансипации исламских женщин, конфессионного перехлеста, некрасивых сцен из супружеской жизни и, разумеется, смерти - ничего весомее режиссеру не известно. Таким образом, процентный состав кино взят цитатой из "Украденных поцелуев" Франсуа Трюффо, крылатого наставника Вендерса: десять мер вдохновения и девяносто - потения.
Но это, напомню, лишь выемка, куда Киаростами снова запихнул месиво кровавейшего фарша. Своей испепеляющей, безразборчивой ненависти ко всему смертному и живородящему. Ненависть столь крутого замеса и демонического воплощения незнакома тому же Араки и прочим дерзким шкодникам; ненависть эта таится в человеке пожилом и однозначно умном, давшем ей срок вызреть внутри себя. Это небеспочвенная злость на людей как обременительный материал, как на низшее из природных творений, как на саднящую рану терпеливой Земли. А зритель, носитель сего угнетающего несовершенства, принимает возмездие за обиду Аббаса Киаростами. И, помимо того, одобрит его Каннским конкурсом, пусть и настрадавшийся, пусть почти убиенный местью.
В "Десяти" высказывания художника порывисты и обличительны как никогда, эгоцентризм его шипованной резиной прет по конвенции о правах человека, подержанная иномарка превращается в удушливый склеп окончательно, и если раньше от его картин попахивало хотя бы олифой, то теперь откровенно разит машинным маслом и тленом. Теперь его странствующей героине не дождаться утешительной обманки в излюбленном Аббасом виде потомства или могилы, последних флажков на карте слонений. Там, где странники Керуака забывались в поэзии и дзен-буддизме, спасение Киаростами было в этих биологических долженствованиях, но на сей раз сын истеричен и сердит, а посмертный покой женщине за рулем только снится. Такую безвыходность на вишневом мякине не проведешь.
Киаростами вновь изрек, и донести изреченное он намерен даже по зрительским трупам. А гений и злодейство вновь не совместимы, чем режиссер также разъярен наверняка.
Оценка (по 5-балльной шкале): 3
