Мрачная и циничная принцесса семейки Аддамс снова возвращается в академию Невермор. Дженна Ортега заполняет собой пространство как чёрная дыра, поглощающая все радости жизни с той же методичностью, с которой её знаменитый танец завирусился в Интернете в 2022-м. Первые четыре эпизода второго сезона «Уэнздей» предлагают именно то, чего и ожидали зрители. Узнаваемая готическая эстетика, семейные перепалки и новые детективные загадки с юмором цвета могильной плиты. В ожидании развязки Netflix вынуждает подписчиков ждать месяц — второй блок сезона выйдет только 3 сентября.
В академии Уэнздей встречает армия поклонников, которые жаждут автографов и селфи. Популярность объяснима — девочка спасла школу от чудовища в прошлом году. Повышенное внимание приводит асоциальную героиню в состояние бешенства. Ещё и экстрасенсорные способности сбоят, видения сопровождают чёрные слёзы — прямо как у тёти Офелии когда-то, которую бабушка Уэнздей сдала в психушку. В одном из видений героиня Ортеги видит смерть лучшей подруги Энид (Эмма Майерс), что заставляет Уэнздей метаться меж двух огней. С одной стороны, эмпатичное желание защитить близких, с другой — неумение выражать эмоции, кроме как чем через язвительные комментарии и убийственные взгляды.
Создатели сериала методично собирают знакомую зрителям схему. В академии появляется новый директор в лице Стива Бушеми, чей образ тонко балансирует между комедийной лёгкостью и магической угрозой. Трудно не отметить параллель с реальность — лозунг его персонажа «сделаем Невермор снова великим». В контексте подросткового фэнтези политическая аллюзия смотрится остроумно, пусть и прямолинейно. Вместе с Уэнздей в академию поступает младший брат Пагсли (Исаак Ордонес), да и родители-Аддамсы мелькают на экране чаще. Главную героиню ещё и преследует загадочный антагонист, способный управлять птицами (в частности, воронами-камикадзе). Итак, полноценная семейная драма дополняется детективной загадкой и убийствами, которые происходят недалеко от Невермора.
Тим Бёртон продолжает работать в той же стилистике, что и прежде, не изобретая велосипед. Режиссёр трудится с тем же усердием, с которым старый фокусник повторяет один и тот же трюк. Делает он это с такой виртуозностью, что даже знакомые приёмы (вроде стоп-моушен анимации, вставленной в ткань игрового сериала) выглядят свежо и непретенциозно. В визуале второго сезона ещё больше готической меланхолии — каждый кадр выглядит как иллюстрация к детской книжке ужасов, где красота мрачна, а мрачность красива. В общем, полная гармония.
Правда, за ширмой готики скрывается та же проблема, что была в первом сезоне. Уэнздей со временем превращается в карикатуру на саму себя, в ходячий мем, который изъясняется циничными афоризмами и бросает зловещие взгляды направо и налево. Ортега по-прежнему великолепна в этой роли, но её героиня, кажется, в творческом тупике. Там, где раньше был многогранный характер с противоречиями, остался узнаваемый стиль с набором фирменных манер. Страдает и основная сюжетная линия, развитие событий которой напоминает черепашьи бега.
Кажется, что авторы боятся отступить от формулы успеха первого сезона, но в то же время стараются не повторять её точь-в-точь. В итоге получается почивание на лаврах вместо завоевания новой аудитории: продолжение выглядит безопасным и по-настоящему удивлять зрителя не спешит (во всяком случае, в первой половине сезона). Новые персонажи появляются и исчезают как транспорт в час пик — не успеваешь ни привыкнуть к ним, ни узнать. Как и в первом сезоне, повествование откровенно эксплуатируют модель «Гарри Поттера», превращая Невермор в ещё одну школу чародейства с факультетами и секретными обществами.
Несколько странно выглядит погружение в драму семьи Аддамс. Бёртон возвращает зрителей к истокам — оригинальная история была, прежде всего, о любви и уважении в семье. Да, раскрытие сложных отношения трёх поколений женщин Аддамс — между Уэнздей, её матерью Мортиши (Кэтрин Зета-Джонс) и бабушкой (Джоанна Ламли) — добавляет повествованию глубины. Но вместо многогранного психологического исследования история лишь нагнетает конфликт между поколениями, разрешить который пока не представляется возможным.
Видеоплеер загружается... Пожалуйста, подождите.
Отчасти «Уэнздей» страдает от своего успеха и завышенных ожиданий. Персонаж Дженны Ортеги за прошедшие годы стал жить своей жизнью. Уэнздей превратилась в символ готической культуры для поколения Z, в некотором роде икону стиля. В первой половине второго сезона она нисколько не меняется — выходит не развитие характера героини, а его эксплуатация в коммерческих целях. Есть в этом злая ирония: Уэнздей Аддамс, которая презирает популярность и избегает толпы, превратилась в поп-культурный символ и объект массового поклонения. Ирония, которая наверняка привела бы героиню в восторг, будь она способна проявлять эмоции. Разве не это и есть настоящий ужас — стать олицетворением того, против чего ты боролся?
