Нелюдимый Сеон Хва - вышибала в публичном доме, где чувства атрофируются даже у последнего романтика и о любви не говорят, как в доме повешенного - о веревке. Тем не менее, он влюблен - отчаянно и безответно, в кокетку Хан Ки, у которой хороший институт, хорошая семья и хороший бойфренд. А вот Сеон Хва - плохой. Устроил девушке самую нехитрую подставу, уважаемую и на наших вещевых рынках тоже, а бровью даже не повел. Теперь нервический союз, отринувший амурные стереотипы, но склеенный сценарием крепко-накрепко, окажется у распутья: ей - в бордель, ему - на молчаливые стычки с мелкой, но неистовой уличной мафией. А в общей сложности они вдвоем - на пустынном галечном пляже, победившие козни зеркальных отражений, порванных фотографий, оживших репродукций модерниста Шиле и остальной обманчивой фикции. Прирожденные изгнанники из нормы: он об этом знал, ее следовало убедить. И пускай Сеон Хва давно обязан был погибнуть - зато он принял муки чувств и успешно отмучился. И пускай Хан Ки сменила столько париков и платьев, что давно растаяла бы в своем тюремном будуаре, как всякая путана Ким Ки-Дука - вспомните "Остров": все его грешные женщины незабываемы и недолговечны, все его женщины - грешны. Зато Хан Ки умолкла.
Галдящие и невредимые герои у Ки-Дука малоподвижны и прочно закавычены; лишившись голосов и получив увечья, они бликуют, влезают в аллегории и наталкивают на размышления. Не шинкуешь - не играют. Тривиальная чернуха о невозвратной порче жизни исподволь, в перекурах между изощренным мордобоем, источает любовную историю с метафизическим подвохом. И любовь такую с корейской морковью не срифмуешь - только, извините за пошлость, с кровью. Кровь же эта, вопреки Годару, не просто красное, а фактор решающий и неподдельный: лишь перекинувшись через нож, оборотень Ким Ки-Дук видит в истязательской чернухе беспросветнейшую и сильнейшую любовь - между палачом и жертвой. Любовь Ким Ки-Дука безгласна, но первостепенна, и все его сумеречные, изуверские фильмы - именно о ней, всепоглощающей, беззастенчивой любовной ярости. Дающей таки земным людям с выбитыми глазами, разодранными глотками и вспоротыми животами ощущение полета. Кровь, скажем короче, - наша сила, мерка нашей любви до смерти и жизни до последней капли.
Впрочем, если отвлечься от бирюлек, "Плохой парень" у Ким Ки-Дука - кино самое мейнстримное, обескровленное и все ж приземленное. Эдакий антипатичный способ творчества: вместо того, чтоб приделать паприке крылья и воспарить стрекозой, куда легче крылья стрекозе оторвать и получить стручок перца. О фильме, зачем-то лишенном поэтики "Адрес неизвестен" и пресловутого "Острова", на полном серьезе идут переговоры касательно его американского римейка. И для художника, чей любимый Шиле поигрывал в "Театре жестокости", это, скорее, вещь не театральная, а ярмарочная: дескать, вот такая шокирующая Азия, вот такая дикая лав-стори на ангела и беса. А то, что в кинотеатры побоялись пускать, - так за что и боролись... Брэд Питт к роли Сеон Хва готовится.
Оценка (по 5-балльной шкале): 3,5
