«Таксидермист» Маттео Гарроне – необязательная стоминутка на тему «и карлики любить умеют».
Пеппино – итальянский мужичок с ноготок. Картофельный эльф профессионально занимающийся набивкой мёртвых тушек и обожающий смазливых ragazzi. В зоопарке Пеппино знакомится с официантом Валерио. Юноша стройный, бровями союзный понравился чучельнику сразу. Влюбчивый Пеппино решил взять кареглазого под своё крылышко. Обучает премудростям таксидермического дела, оплачивает походы в клубы, девок и прочую дольче виту. В общем, крепкая мужская дружба с пунктиром «когда два сердца бьются вместе».
Между делом в дуэт мастеров трупного тюнинга вклинивается Дебора. Бывшая орал-массажистка, дамочка хваткая. Поманила молодца нехитрой женской снастью и – готово – женись, Валерио. Пепино оскорблен: лысеющий карлик жаждет мщения…
Название фильма многообещающее. Ожидается развёрнутая постмодернистская метафора: автор вот-вот вскроет жанровую брюшину. Банальное – любовное - треугольное заполнит цитатной паклей. Благо фарватер проложен Хичкоком («Психоз»); да и современное искусство материалец подкинет. Вспомнить хотя бы мутантский бестиарий Томаса Грюнфельда («Мisfits») или один из последних проектов «вервольфа» - почвенника Олега Кулика («Музей»).
Однако знай, зритель: режиссёр Гарроне лёгких путей не ищет. По прошествии получаса в «Таксидермисте» вырисовывается тематический узел – «драма творца». Юный избранник Пеппино – только красивый бездушный кокон. Заполнить его своими талантами/чувствами жаждет чародей – чучельник. Не получится. Валерио не говорит сердцем: он – понурое мясо; тупица, холуй. Восклицает негодующий Пеппино: «Ты, Валерио, прекрасный как солнце, хочешь стать администратором? Мужчина должен смотреть вперёд. В двадцать лет жизнь не кончена». Предполагается, что замаринует Пепе «изменщика» в бессмертие. Остановит в красоте и молодости это «тело – вещь». И дело с концом.
Да не тут-то было. В финале режиссёр попробует пригвоздить порядком заскучавшего зрителя «тайной покрытой мраком». Дебора и Валерио, устав от преследований Пеппино, коротышку кокнули. Крупным планом: затопленное авто; захлебнувшийся ревнивец. Когда же побегут титры заметить можно бредущую по туманной дороге фигурку…да-да, таксидермиста-карлика. Табакерочным чёртом выскочивший вопрос срежется на корню. Ответ – в музыкальном сопровождении к фильму – отмороженных мелосах «Banda Osiris». Египетский божок Осирис, напомним, был заключён в ящик и предательски брошен в воды Нила. После чего воскрес – и стал вершить судилище в загробном царстве. Миф корреспондирует сюжетике ленты. Гарроне придаёт главному герою черты сходства с «оживающим божеством». Пепе возвращается, чтобы наказать людишек, чёрной неблагодарностью ответивших на его доброту (сцена в доме Деборы: родители в ужасе застыли перед открытой дверью, ведущей в комнату молодожёнов).
Ставка на «мистическое», однако, не сдюжила. Финальный кунштюк в основе - грубой выделки приём. «Бог из машины» называется: авось сверхъестественные силы из пучины вынесут и сценарные «спотыки» выправят. Не вынесли, вот, – не выпрямили.
Деталь – определяющая глубину авторского кинотекста – лишена в «Таксидермисте» собственного голоса; непростительно нема. Так, например, в спаленке карлика располагается фигурка лебедя. Указание на детскость персонажа? Лебединая песнь? Или ироническое преподнесение темы «верности» (ср. с выражением «лебединая верность»)? Автор молчит; «пустяками» заниматься ему не досуг.
Далеко не безупречна и режиссёрская техника сеньора Гарроне. Недоумение вызывает использованный приём «сбора субъективных взглядов». Ряд мизансцен зритель видит «глазами» второ/третьестепенных персонажей: Деборы, птицы из зоопарка и других. Поставленная цель – рельефная подача визуального материала «провисла». Если в случае птички - стервятника это уместно: подчёркивается профессиональный взгляд Пепе на будущий мертвяцкий объект (Валерио). То в остальных – бесполезный приём ради приёма.
На Апеннинском полуострове «Таксидермист» стал настоящим хитом. Сорвал двух «Давидов» (итальянский вариант «Оскара»); получил хорошую прессу. Правда, бить в тимпаны и мазать елеем триумфатора рановато. Перекрёстным опылением старых романтических штампов никого нынче не удивишь. А что касается «мистики»/«энигматики» - как говаривал один переквалифицировавшийся управдом - небо теперь в запустении; не та эпоха; не тот отрезок времени.
