Конец 1930-х. Пожилой учитель лингвистики Доминик Матэй (Тим Рот) раздумывает над самоубийством. Во время прогулки по Бухаресту в него попадает молния, и 70-летний старик начинает молодеть на глазах всего медперсонала больницы во главе с профессором Станчилеску (Бруно Ганц). Сбросив добрых тридцать лет, Доминик отправляется в путешествие по Европе, попутно спасаясь от преследования фашистов, изобретая собственный язык и встречая реинкарнацию любимой девушки Веронику (Александра Мария Лара).
Возвращение в строй живых классиков после внушительного перерыва (в данном случае – десять лет) всегда вызывает закономерный интерес вне зависимости от успешности и качества предлагаемого зрителю киноблюда. Случай с Копполой любопытен ещё и тем, что, по признанию самого режиссёра, именно «Молодость…» стала для него по-настоящему авторским проектом, в отличие от студийных «Благодетеля», «Джека» или «Дракулы». Вдоволь намучившись с бюджетными постановками (а деньги надо возвращать, даже если ты автор «Крёстного отца») маэстро решил снять камерную историю по роману великого румынского культуролога и религиоведа Мирчи Элиаде. Задача по своей амбициозности граничащая с сумасбродством, но ведь и в режиссёрском кресле, право слово, не желторотый дебютант. С другой стороны, сними «Молодость…» новичок – оправданий за содеянное искать бы не пришлось, и так всё ясно. А вот к прославленному Фрэнсису Форду после просмотра есть ряд вопросов, ответы на которые, в общем-то, очевидны без лишних разъяснений и увещеваний.
Снимая картину про молодость, Коппола сам допускает хрестоматийную ошибку, свойственную многим начинающим режиссёрам: сказать и показать в одном фильме всё, чего требует душа, забыв при этом о лаконичности и прочих сёстрах таланта. Кажется, что ближе к середине лента начинает существовать по собственным законам, раскручивая сюжетные линии наперекор воле автора. Коппола наполняет фильм множеством необязательных сюжетных развилок и недоговоренных смыслов, по-сиротски ютящихся по углам двухчасовой картины. Вполне возможно, что вся эта мозаичная какофония вызвана невозможностью адекватной передачи глубоких рассуждений Элиаде, но в том нет вины, как писателя, так и зрителя. Беря для экранизации данный текст, режиссёр был обязан осознавать возможные трудности и проблемы. При этом каждая отдельная глава насыщенной на события жизни лингвиста Доминика выглядит вполне удачной работой с рядом изысканных и мастеровитых кино-реверансов (самому себе, классике Голливуда и даже «Гамлету» Козинцева), что, увы, не добавляет цельности всей истории.
Возвращение американского тяжеловеса ожидалось с нескрываемой радостью и законными предвкушениями. Коппола ожиданий, в строгом смысле, не оправдал, но с той лишь важной оговоркой, что, идя на новый фильм легендарного режиссёра всегда рассчитываешь на большой праздник. Фрэнсис Форд смог организовать лишь тихий уютный утренник…
