12-летний Оскар (Хедебрант) живет в унылом блочном городишке, и он сыт беспросветным одиночеством по горло. У Оскара нет друзей, злобные одноклассники избрали его в качестве объекта насмешек и издевательств, разведенным родителям, по большому счету, нет до него дела, и «от ярости и муки» он репетирует желанную месть с собственным отражением, сжимая в кулачке рукоять ножа. Но все изменится, когда в соседнюю квартиру вселится темноволосая девочка Эли (Леандерссон), которой тоже 12 лет. Она не боится холода, ведет себя необычно и, похоже, еще более одинока, чем Оскар. С кем же еще подружиться, как не с ней? Правда, и Оскару, и Эли придется заплатить за эту дружбу дорогой ценой, но оставить все как есть – невыносимо и, похоже, уже невозможно.
Картину шведа Томаса Альфредсона проще всего зачислить в ряд расплодившихся в последнее время метафор трудностей взросления – вся эта безобидная чертовщина с прочей магией при этом формально остается в рамках попкорнового кино. Однако «Впусти меня» даже не пытается развлекать (ни в качестве хоррора, ни как нравоучительная басенка), являя собой адекватную иллюстрацию северного темперамента – тягучее и временами тягостное зрелище, изредка взрывающееся эпизодами нешуточного драматического накала. Достаточно изъять из драматургии фильма вампирскую составляющую, чтобы получить на выходе этакое шведское подобие «Чучела», а заодно, отмахнувшись от рифмы «кровь-любовь», как от назойливой мухи, разглядеть приветы Альфредсона своим выдающимся предшественникам-соотечественникам (Андерссону, например), далеким от вампирской мифологии.
«Впусти меня» вполне понятен как фильм о том, настолько трагично детское одиночество, вмещающее в себе отчаяние, непонимание, нарастающую злобу и от безнадежности угасающее с каждым днем желание активно противостоять жестокому миру – повзрослеть тихо и покорно оказывается проще. «Впусти меня» понятен и как фильм о первой любви – чувстве прекрасном и опасном одновременно. Но куда важнее ответить на вопрос, что бы было, если бы Эли так и осталась для Оскара просто странной соседкой. Ответ прост и в картине он наличествует в виде безрадостного фона: тоскливого заснеженного городка из бетонных коробок и черных окон, взрослые обитатели которого, люди спокойные и устроенные, развлекаются тем, что травят анекдоты да судачат о политике в местной забегаловке – граждане с пустотой в глазах, которые избавились от детства, вытеснив его на задворки памяти, как кошмарный сон, и продолжили влачить существование на спасительном автопилоте, так и не осмелившись впустить в свою жизнь чувства, требующие определенной отдачи и отваги. «Впусти меня» отчасти еще и горестный взгляд на страну, которой тошно от собственного благополучия – во всяком случае, если принять во внимание тот факт, что Швеция десятилетиями занимала первое место в Европе по количеству самоубийств. Может, обойтись без нехитро замаскированной социальщины и можно было, однако для Альфредсона это, видимо, момент принципиальный.
Как бы там ни было, Альфредсон, не изобретя нового подхода и всего лишь ловко склеив многократно растиражированные приемы и сюжетные ходы, умудрился снять доходчивое, осязаемое и пугающе красивое кино о возможности (предоставляющейся едва ли не единственный раз в жизни) преодолеть страх, который, как известно, съедает душу. Не ему первому, конечно, это удалось, но примеров, когда пересказ всем давно известной истории вызывает, тем не менее, неподдельный интерес, не так уж и много.
