Германия, 1838 год. Счастье недавно поженившейся четы Хуттеров омрачает грядущая командировка молодого мужа Томаса (Николас Холт): его жена Элен (Лили-Роуз Депп) начинает мучиться ночными кошмарами и нехорошими предчувствиями, в то время как сам Томас одержим идеей заработать на новый дом, списывая состояние возлюбленной на диагноз «меланхолия». «Зачем ты убил эти прекрасные цветы?», — бесконечно спрашивает Элен, сминая в руках ветки сирени, символизирующие первую любовь. Тем временем Хуттер не собирается рисковать должностью в маклерской конторе и с энтузиазмом соглашается ехать в Трансильванию, к «пожилому и эксцентричному» графу Орлоку (Билл Скарсгард), дабы продать ему поместье неподалёку — и стать соседями. Казалось бы, что может пойти не так?
С идеей ремейка «Носферату» Эггерс прожил более 10 лет, успев превратиться из молодого инди-дарования в большого режиссера с бюджетами. За это время Эггерс попытался поставить проект своей мечты несколько раз, когда-то даже разочаровавшись в идее («я подумал, что безвкусно пытаться переделать такое известное кино»), но не оставив ее полностью. Скорее всего, такой долгий срок лишь способствовал тому, что картина получилась: Эггерс успел основательно подготовиться, продумав сеттинг и детали, и даже написал новеллу, на которой во многом и основан новый фильм.
Сочиняя эту (пока не опубликованную) историю, Эггерс не только значительно дополнил сюжет Мурнау, но и придумал героям мотивацию и прошлое, дав им субъектность. В первую очередь, Элен: Эггерс с самого начала хотел рассказать историю о Носферату с точки зрения фрау Хуттер, а не ее мужа, как это было в оригинале, сделав ее основной протагонисткой. Но повезло не только ей. Подарив героям прошлое, Эггерс вдохнул в них жизнь. Даже в того, в ком жизни — по сюжету — нет ни капли.
Два с лишним метра гниющей плоти, залихватские усы и чуб (Эггерс и концепт-художники исследовали трансильванский фольклор, рисуя образ вампира, а также ориентировались на Этци — ледяную мумию, обнаруженную в Тирольских горах в конце ХХ века). Один из двигателей сюжета — отрицательное обаяние Билла Скарсгарда, умеющего транслировать его не только напрямую на экран (как он показал еще в «Хемлок Гроув»), но и из-за тонны грима, как в «Оно». Его Носферату — не просто животная сила зла. Он хорошо осознаёт свою и внешнюю, и внутреннюю чудовищность — как и неспособность любить, как и свое неизбывное одиночество. Он ненавидит себя даже больше, чем его ненавидят окружающие. Несмотря на то, что Орлок у Эггерса — даже больший монстр, чем у Мурнау, он вызывает больше сочувствия. Пожалуй, он — наиболее здравый персонаж истории, и понимающий, в отличие от остальных, природу своей печальной страсти к Элен, и не питающий иллюзий насчет ее влечения к нему.
Сама же Элен у Эггерса — не «девушка в беде» и даже, в общем-то, не жертва: разве что общества, которое боится женской сексуальности больше, чем вампиров, а любовное томление лечит эфиром и привязыванием к спинке кровати. В отношениях — а это можно назвать отношениями — Элен и Орлока они оба, так сказать, за них ответственны. «Ты не для мира живых», — говорит Орлок Элен, и в чем-то он прав: она действительно слишком живая для того окружения, в котором находится. Слишком чувственная и слишком чувствительная. В этом её не может понять и принять даже её милейший, искренне любящий муж — который, в отличие от Элен, остается продуктом своей эпохи. Здесь стоит отдельно отметить удачный кастинг — томная контрастная внешность Лили-Роуз Депп роднит её с иконами немого кино (включая Грету Шредер, сыгравшую Элен в оригинальном «Носферату»), как и ее специфическая мимика — то будто отсутствующая, то чрезмерная.
Вдумчивость Эггерса, его классицистское внимание к деталям и глубокую погруженность, кажется, ошибочно путают с расчётливой холодностью и консерватизмом. Но нужно постараться, чтобы не увидеть, как много в этом фильме страсти. Широко известно — и увековечено в синефильском эксперименте под названием «Тень вампира» — что Мурнау был одержим своим фильмом. Эггерс, очевидно, испытывает не меньший энтузиазм, снимая «Носферату» как свой magnum opus. Эггерс действительно педант и в чем-то, наверное, ретроград — начать с того, что для фильма было нанято 5000 дрессированных крыс, у каждой из которых, вероятно, зарплата была не меньше, чем у ассистента отдела компьютерной графики, предпочти режиссер перевести грызунов в CGI. Эггерс даже переехал с семьей в старый район Праги, где снимался фильм, на время работы — причем съёмки длились 3 месяца, а Эггерсы прожили там девять. И это не говоря о неделях трансильванских исследований, которые он успел осуществить, готовясь к продакшену.
Как продуманные биографии героев дали им жизнь, так же эта скрупулёзность и детализация помогли создать тёмную, тягучую атмосферу, объёмную картинку, где тени, которые отбрасывают люди и предметы, едва ли не важнее, чем они сами.
Видеоплеер загружается... Пожалуйста, подождите.
А сюжет об отрицании женского опыта и женской телесности роднит «Носферату» с другим фаворитом сезона — «Субстанцией» Корали Фаржа. Героине Деми Мур точно так же не позволено стареть (и быть сексуальной в этом старении, что важно!), как героине Депп — испытывать желание и быть по-настоящему желанной, без омрачающих эту эмоцию мыслей о классной сделке, которая позволила бы купить дом. Зачем дом, если нет свободы жить и любить? Зачем тело, если ты его ненавидишь и не можешь им наслаждаться? Зачем ты убил эти прекрасные цветы?
