Чтобы понять, чем важна «Суспирия» для хоррора, необходимо, во-первых, взглянуть на фильм в исторической перспективе, а во-вторых, учитывать важный концептуальный нюанс, связанный со стилистикой этой картины. Фильм Дарио Ардженто вышел в середине 1970-х, однако несмотря на то, что «Суспирия» имела ощутимый коммерческий успех, поначалу далеко не все критики приняли ее благосклонно, и влияние этой работы возрастало довольно медленно. А поскольку картина вышла на пике популярности джаллоi, да вдобавок была снята одним из мастеров этого стиля, «Суспирию» до сих пор зачастую называют эталонным джалло. Ирония заключается в том, что по концепции «Суспирия» резко отличается от типичного джалло: это оккультный хоррор, в котором детективная линия второстепенна, а мистические мотивы важнее рационального сюжета. Умело переплетая элементы готического хоррора и архетипы детской сказки с эстетикой джалло, Ардженто создал авторский фильм ужасов, объединяющий главные традиции итальянского жанрового кино, и в то же время ставший международным феноменом.
Первоисточники: Томас Де Квинси, Уолт Дисней и Рудольф Штайнер
Изначальным источником вдохновения для «Суспирии» стала поездка Дарио Ардженто по нескольким европейским городам. Побывав в Лионе, Турине и Праге, режиссер был также заинтригован «магическим треугольником», регионом, где соприкасаются границы трех стран – Германии, Швейцарии и Франции – особо важным для некоторых эзотерических традиций. Опираясь на тексты Томаса Де Квинси, британского писателя середины XIX века, Ардженто замыслил фильм о трех древних ведьмах, каждая из которых контролирует определенный город. А его тогдашняя муза Дария Николоди помогла режиссеру написать сценарий, построив сюжет по аналогии с классическими европейскими сказками вроде «Пиноккио» или «Алисы в стране чудес». На пересечении трех этих влияний и возникла идея о танцевальной школе для девочек, в которой за фасадом обычной жизни скрывается разгул колдовства и черной магии.
Общая концепция и название фильма оформились благодаря книге «Suspiria De Profundis», написанной Томасом Де Квинси в 1845-м, и оформленной как сборник эссе, посвященных темам изменчивости восприятия и особенностям памяти. В этой работе Де Квинси размышлял о трех «Богородицах Скорби» - своего рода богинях, воплощающих человеческие страдания. Одна из них – Богородица Вздохов (Mater Suspiriorum), печальная женщина, олицетворяющая покорность отчаяния; кроме нее Де Квинси упоминает также Богородицу Слез и Богородицу Мрака. Ардженто переработал этот концепт в идею о «Трех Матерях», могущественных ведьмах, живущих в разных городах: Мать Слез – в Риме, Мать Мрака – в Нью-Йорке, а Мать Вздохов – во Фрайбургеi. В последнем городе и происходят события «Суспирии», а вот о столкновении людей с другими ведьмами рассказывают два других фильма Ардженто, «Преисподняя» и «Мать Слез» .
Если на первоначальные идеи «Суспирии» повлиял английский романтизм, то на более конкретном уровне Ардженто вдохновлялся наследием европейских сказок, обработанным Уолтом Диснеем в его знаменитых мультфильмах. Наиболее явное и масштабное влияние оказала «Белоснежка и семь гномов» (подробнее про сказки и «Суспирию» читайте в тексте наших коллег на Film.ru).
Сьюзи, главная героиня «Суспирии», создавалась по модели Белоснежки (обратите внимание, что в первых же кадрах фильма она появляется в белой одежде): это невинная девочка, которой приходится сразиться с колдуньей. Ведьма Елена Маркос, в свою очередь, это аналог злой королевы: могущественная злодейка, занимающая по отношению к девочке позицию верховной власти. Мелькает и мотив волшебного зеркала – в финале из него появляется призрак убитой подруги Сьюзи. Но сильнее всего фильм Диснея повлиял на цветовую палитру «Суспирии», в которой преобладают синий, красный, белый и желтый оттенки, причем изображенные с ядовитой, режущей глаза, яркостью.
Сюжет, разработанный с оглядкой на европейские сказки и диснеевские мультики, однако, пропитан сгущающейся атмосферой тревожной тайны. Чем дольше Сьюзи остается в академии, тем глубже погружается в мир, полный сверхъестественных сил, колдовства и враждебной магии. Настроение нарастающего иррационализма в «Суспирии» имеет своим первоисточником работы Рудольфа Штайнера, мистика и антропософа, идеи которого в начала ХХ века были весьма популярны среди религиозных интеллектуалов, от писателя Андрея Белого до философа Альберта Швейцера. В своих книгах Штайнер утверждал, что материальный и духовный миры неразрывно связаны, а привычная людям рационально познаваемая реальность на деле пронизана тонкими энергиями, включая разрушительные силы зла. «Суспирия», во многом следуя этой логике, представляет собой историю о соприкосновении обычного человека со вселенной, работающей по магическим законам.
Все оттенки тьмы
Принято считать, что «Суспирия» — идеальное воплощение джалло, жанра, тесно связанного с работами Ардженто, и без влияния этого режиссера, никогда бы не достигшего европейской (да и, пожалуй, мировой) популярности. Но такой взгляд хоть и понятен, все же не вполне верен. В действительности же, специфика фильма состоит в том, что «Суспирия» объединяет две больших традиции итальянского хоррора.
С конца 1950-х в европейском хоррор-кинематографе господствовали британские готические фильмы ужасов, представленные прежде всего работами студии Hammer, а самым известным их проектом была франшиза о Дракуле, в которой великого вампира играл Кристофер Ли. Итальянский рынок был наполнен такого рода фильмами, и неудивительно, что первые местные хорроры копировали (пусть весьма изящно) зарубежные образцы. Марио Бава, ведущий жанровый режиссер тех лет, на протяжении 1960-х заложил основы готической традиции итальянского хоррора в фильмах вроде «Маска Сатаны» или «Плеть и тело». С точки зрения формы Бава снимал вполне конвенционные работы: это сюжеты о болезненных аристократах, семейных тайнах или древнем колдовстве. Но для них был характерен всевозрастающий акцент на телесности: насилие здесь показывается более подробно, а не просто предполагается зрительским воображением. В сочетании с привычной тогда кричаще-яркой цветовой палитрой такая «эстетика изысканных смертей» постепенно стала основополагающей чертой итальянского хоррора вообще.
С началом 1970-х в Италии окончательно оформился новый поджанр хоррора – джалло, детективные сюжеты с обилием длинных, подчеркнуто изобретательных сцен смертей. Как и готические хорроры, джалло были наполнены густыми, очень яркими красками, однако определяющим в этом направлении был все же элемент детектива, причем в современном сеттинге. Джалло представляли собой детективы с элементами хоррора или триллера, сочетающие головоломное расследование с жестокими убийствами, в которых со временем становился все более ощутимым флёр порочного эротизма. Дарио Ардженто задал эталонный образец подобного стиля сначала в «Птице с хрустальным оперением», а затем закрепил его с выходом «Кошки о девяти хвостах» и «Четырех мух на сером бархате». В отличие от готики, для джалло не были характерны элементы мистики, однако в «Кроваво-красном» у Ардженто уже проскальзывает интерес к сфере паранормального. И, опять-таки в отличие от готических фильмов ужасов, джалло имели намного больший успех за рубежом, быстро став ведущим течением в итальянском жанровом кино.
Лишь зная этот исторический контекст, можно в полной мере понять уникальность арджентовского фильма. «Суспирия» — это готический хоррор в стилистике джалло. Работая на перекрестке двух традиций, Ардженто эффектно соединил детективную линию и зрелищные убийства с мистическим сюжетом на тему оккультизма. С точки зрения формы и стилистических акцентов Ардженто, несомненно, опирался на эстетику джалло, хотя и переработал ее в более «импрессионистском» ключе. А с точки зрения содержания «Суспирия» представляет собой хоррор о ведьмах, своего рода страшную сказку о современном мире, за рациональным фасадом которого действуют таинственные и древние силы, враждебные людям.
Такая концепция обуславливает практически все ключевые эстетические решения фильма, от подбора одежды для героинь до нюансов декораций. Но наиболее яркой (в прямом смысле) деталью фильма стала цветовая палитра и применение цветов вообще. Виртуозное сочетание красного, синего, желтого и белого (кстати, все эти цвета важны для «Белоснежки и семи гномов») превращает каждую сцену в своего рода динамическое полотноi. Достаточно обратить внимание на отделку интерьеров академии, чтобы увидеть, насколько важна для Ардженто игра с цветами. Стены, красная подсветка во время ночных разговоров Сьюзи с подругой, разводы вина в раковине, обильные потоки крови из глубоких ран на женских телах – красный цвет господствует внутри академии повсюду. Синий цвет контрастирует с ним в отдельных сценах, подчеркивая отчужденность и заброшенность героинь (тут стоит вспомнить хотя бы сцену убийства девушки, упавшей в мотки колючей проволоки). Желтый используется чаще всего по мере приближения к покоям ведьм, сигнализируя об опасности. Наконец, белый – цвет главной героини Сьюзи, выступающей в качестве силы детской невинности, пришедшей в порочный мир колдовства, чтобы разрушить его.
Танец заберет твою душу
Уникальность «Суспирии» была оценена зрителями, но многие тогдашние критики распознали ее далеко не сразу, по привычке записав ленту в джалло, и исходя из этой логики пеняя Ардженто на прорехи в сюжете, схематичных героинь и нелепые диалоги. Но со временем фильм был оценен по достоинству и приобрел культовый статус, причем в большей степени, пожалуй, даже среди кинематографистов, чем среди жанровых фанатов. Эдгар Райт называл открывающие сцены фильма идеалом хоррора, а Лука Гуаданьино снял его амбициозный ремейк, богатый на подтексты и оформленный как хоррор-драма об исторических травмах и страхе феминности.
Для самого же Ардженто «Суспирия» стала очередным пиком в карьере, и заодно первым фильмом в трилогии, посвященной тем самым «Трем Матерям». Вслед за нею последовали стильная «Преисподняя» (выдержанная в той же эстетике, и даже с большей долей сюрреализма) и более слабая, но не лишенная остатков изящества «Мать слез». Что не менее важно, «Суспирия» стала в карьере Ардженто первым чисто мистическим хоррором, после чего его джалло все больше стали напоминать слэшеры (вспомните «Феномен» или «Дрожь»), где детектив все чаще отступал на второй план перед сценами смертей и разного рода паранормальными силами.
Это, конечно, далеко не все. Отголоски влияния «Суспирии» ощущаются во множестве фильмов – от галлюциногенных хорроров типа «Мэнди» или «Цвет из иных миров» до меланхоличного «Неонового демона». Фильм был одним из источников вдохновения для франшизы видеоигр Silent Hill (тоже работающей с темой проникновения в измененную реальность). Но это влияние проследить сложнее, поскольку, в отличие от фильмов типа «Хэллоуина» или «Психо», давших кинематографистам конкретные сюжетные схемы, ярких персонажей или сцены, «Суспирия» захватывает прежде всего суммой своих визуальных решений, порождающих ощущение опасного, но захватывающего путешествия в мир детских страхов и зловещего волшебства.
