На таинственном острове в Чёрном море недалеко от Карпат девочка Юрайя (Хелена Ценгель) чувствует себя одинокой, пока её отец Максим (Уиллем Дефо) в компании подростков организует охоту на необычных зверей. Прозвали их очи, а похожи они внешне, скорее, на обезьян с ярко-рыжей окраской. Считаются эти создания опасными и признаны врагами местного населения. Из-за приматов распалась семья девчонки, но, встретив однажды детёныша пушистых, Юрайя решает помочь малышу найти его сородичей, а вместе с этим разыскать и свою собственную маму – женщину с деревянной рукой Дашу (Эмили Уотсон).
А24 постепенно осваивает новую для себя территорию — просторы семейного кино, ориентированного всё же на детскую аудиторию. При этом фильм сохраняет причудливый авторский стиль, проявляющийся в первую очередь в визуальном ряде. Осенняя и таинственная атмосфера даётся с помощью впечатляющих пейзажей гор и лесов, окутанных туманом. А для создания лампового настроения в картине используются преимущественно тёплые цвета, с акцентным жёлтым оттенком вперемешку с синим, как раз под окраску самих очи. Особый колорит происходящему придают славянские мотивы, проявляющиеся в именах героев и в общем постсоветском вайбе.
Визуальный язык картины пропитан эстетикой восьмидесятых. Олдскульность ленте придает и сам пушистый зверёныш, созданный не с помощью компьютерной графики, а благодаря кукольной анимации. Если детёныш – это ожившая кукла, то его старшие сородичи – люди в костюмах таинственных приматов. Как раз работа художников с маленьким очи выполнена крайне детально. С одной стороны, при всей нарочитой искусственности зверька его движения и повадки выглядят весьма естественно. С другой, сам ход с использованием марионетки добавляет ассоциацию с гремлинами и другими рукодельными созданиями из фильмов прошлого.
Дополнительную ретро-эстетику придаёт и саундтрек. Композитор Дэвид Лонгстрет по максимуму использует краски симфонического оркестра, а местами звучание напоминает партитуры Джона Уильямса, в частности его «Инопланетянина», послужившего в целом референсом для «Очи».
Главенствующими выбраны деревянные духовые, в особенности важен тембр флейты. Такой ход весьма логичен в контексте фильма — ведь вымышленные приматы разговаривают как раз на языке, близком к пению пернатых. А флейтовый звук отлично имитирует щебетание птиц. Через такую «музыку» героиня фильма начинает понимать очи, а этот момент высвечивает одну из центральных тем фильма –– подросткам неведомые существа ближе и понятнее, чем свои же родители.
Однако за всеми интересными деталями теряется самое главное – сказочная история. В центре оказались лишь взаимоотношения Юрайи с маленьким очи, а побочные сюжетные линии начерчены пунктирно. Хотя пара Эмили Уотсон и Уиллема Дефо выглядит весьма колоритной, конфликт между их героями оставляет много вопросов. Отец девочки вышел комичным и карикатурным в своих нелепых доспехах и в окружении армии подростков, но нельзя не отметить, что Дефо максимально гармонично вписывается в эту роль. Но больше всего досталось персонажу Петро (Финн Вулфхард), главный смысл присутствия в картине которого сводится к нескольким крупным планам и сценам верхом на коне на радость девичьей аудитории. При всей детальной проработке мира погрузиться в путешествие девчонки и зверька с головой не удаётся из-за сюжетных оговорок и условностей, выбивающих из повествования. А красивые пейзажи хоть и радуют глаз, но растягивают хронометраж и замедляют динамику. В результате всё сводится к искусственному и сладкому финалу с посылом о том, как важна коммуникация между детьми и родителями. Не обошлось и без мысли, что сами люди порой страшнее диких животных.
Видеоплеер загружается... Пожалуйста, подождите.
При всей своей внешней причудливости и даже винтажности лента вышла вторичной и необязательной. Хотя и вполне вписывающейся в тенденцию ностальгии по восьмидесятым. Лучше всего картину описывает эпизод из неё же: Максим отдает своей дочери нож, якобы семейную реликвию. А в конце признается, что эта вещь ничего не стоит, и купил её герой Дефо лишь потому, что она внешне выглядит круто, но не несёт в себе никакого дополнительного значения. Кажется, режиссёр и сценарист Исайя Сэксон сам не замечает, насколько саморазоблачительно это звучит.
