К началу 1865 года превосходство янки над конфедератами практически предопределило закономерный итог Гражданской войны. Но, прежде чем принять капитуляцию Юга и заключить мир (дабы предотвратить дальнейшее кровопролитие), только что переизбранный на второй срок президент—республиканец Авраам Линкольн (Дэниэл Дей-Льюис) намерен провести отменяющую рабство XIII поправку к конституции. Для этого необходимо получить большинство в парламенте, причём уговаривать проголосовать «за» придётся не только оппонентов-демократов, но и кое-кого из своих. И сделать это хорошо бы до заключения мирного соглашения с южанами, поскольку окончание войны, с некоторых пор принявшей характер освободительной, может парадоксальным образом вернуть ситуацию с рабством в исходную точку.
Если вынести за скобки очевидное противопоставление «Линкольна» «Рождению нации» Гриффита (почти вековой давности), то новая картина
Спилберга волшебным образом заиграет не только историко-политическими, но и вполне бытовыми, житейскими красками. А точнее говоря — полутонами, поскольку поставлена она без ожидаемого спилберговского размаха. И не только неоригинально намекает на то, что политика творится в полумраке кабинетов (а уж потом на поле битвы, если до этого вообще дойдёт), но и пытается приземлить практически канонизированную историческую фигуру. Например, предпочитает Линкольну-ритору Линкольна-рассказчика: едва ли не на каждый случай и на каждого слушателя у президента найдётся занятная байка (история о портрете Джорджа Вашингтона в сортире — так и вовсе эталон исторического анекдота).
Очеловечивая икону,
Спилберг «утепляет» повествование настолько щедро, что вполне безболезненно рифмуются даже самые дурацкие мелочи: например, брошенные тапочки (некоторые, представьте себе, ходят в Белом доме без обуви) и оставленные перед роковой поездкой в театр перчатки. Бурные разногласия с женой (
Салли Филд) и старшим сыном (
Джозеф Гордон-Левитт) чуть менее красноречивы, но, в сущности, из той же оперы.Сбившись вдруг с величавой поступи блокбастермейкера и снимая кино на вибрирующем нерве, упрятанном под тусклый видеоряд,
Спилберг уподобляется читающему лекцию преподавателю истории, который осознаёт, что большинству студентов он представляется редкостным занудой, но успокаивает себя тем, что для кого-то в аудитории его способ изложения предмета всё же интересен.
Можно, конечно, до бесконечности дивиться тому, из какого сора, оказывается, произрастает образцовая демократия: в «Линкольне» на этот счёт имеется череда восхитительных фарсовых эпизодов с грубо замаскированным подкупом сомневающихся парламентариев. Но куда занимательнее наблюдать за самим инициатором этого, несомненно, прогрессивного, но тысячекратно описанного в учебниках и монографиях процесса. Линкольн
Спилберга и
Дей-Льюиса виртуозно, на манер канатоходца, балансирует на грани нервного срыва и, функционируя где-то на нейтральной территории между меланхолическими и холерическими приступами, вряд ли замечает, что в свои 56 порой выглядит на все 70. Особенно в вышеупомянутом кабинетном полумраке.
