Родившийся в Казахстане режиссер Сергей Дворцевой снимает не часто, но практически к каждому его фильму приписан целый ряд наград престижных фестивалей, в основном зарубежных. Его полнометражный дебют в художественном кино «Тюльпан» в 2008 году получил в Каннах главный приз в конкурсе «Особый взгляд» плюс еще с десяток гран-при со всего мира. Документальные ленты Дворцевого вообще уже многими признаются классикой. Вот и вторая его игровая картина «Айка» сразу же попала в основной конкурс Каннского фестиваля и вернулась оттуда с призом за лучшую женскую роль (Самал Еслямова). Есть у фильма и другие награды и даже попадание в оскаровский шорт-лист.
Айка бросает собственного ребенка, убегая из роддома через вентиляционную форточку в туалете. Она оказывается в серой беспросветной Москве по колено в снежной жиже. Айка истекает кровью и молоком, но она спешит ощипывать кур в грязном подвале. К концу рабочего дня всех работниц кидают с зарплатой, и теперь Айка совершает болезненно-сомнамбулические маршруты между завешенным тряпочкой маленьким углом в квартире, под завязку набитой такими же, как она, трудовыми мигрантами, и местами, где она безуспешно будет пытаться устроиться на работу.
В кадр, который, как уже многие заметили, наследует братьям Дарденнам, Дворцевой с холодной хваткой упаковщика из «Магнолии» запихивает предельное количество «мяса». И «мясо» это делится на два типа. Настоящее кровавое рубленное месиво, подсмотренное в реальной жизни — описываемый быт мигрантов на работе и в ночлежке. И искусственные продукты, составляющие конъюнктуру рынка: режиссер нажимает сразу почти на все возможные педали, находящиеся в зоне внимания социальной активности. Тут и бесконечная менструальная кровь (главный инструмент феминистического дискурса), и трудовые мигранты, и социальное расслоение, и продажные полицейские, и равнодушная Москва, и даже домашние животные – вот только ЛГБТ нету.
Кстати, про животных. Считается, что лучшей проверкой для актера является нахождение в одном кадре с животными. И эту проверку создатели «Айки» проходят безупречно. Но зато не так часто появляющиеся на экране персонажи славянской внешности буквально выпадают из кадра из-за неубедительности игры.
Впрочем, и за безысходными метаниями главной героини наблюдать тоже не особо интересно. (Понятно, что жизнь мигрантов – совсем не сахар и о «приятном» зрелище речи тут идти не могло в принципе. Неинтересно не с точки зрения любопытства, с позиций интереса к правде.) При всем том, что Еслямова вполне оправданно получила свой каннский приз, а Дворцевой снимает кино на высоком художественном уровне, история Айки в наборе с конъюнктурными педалями просто перестает вызывать доверие.
Однако помимо маршрутизированных проходов главной героини по кругам ада, в фильме есть на что посмотреть. Это Москва. Москва, застигнутая в дни аномальных снегопадов. Москва, снятая с позиции насквозь промокших сапог, чавкающих по серому месиву. Москва, увиденная с перспективы капюшона, забитого липким снегом. Москва, в которой нет места ничему, кроме серого снега, серых соляных разводов, серого промозглого воздуха, серых равнодушных лиц, серых затертых стен. И пусть эта Москва имеет весьма малое отношение к Москве реальной, но та ненависть, которой сочится кадр, вызывает по крайней мере уважение.
