Унылая окраина Неаполя. Два отморозка-молокососа, близко к сердцу принявшие ленту Де Пальмы «Лицо со шрамом», играют в Тони Монтану, присваивают мафиозные стволы, беспредельничают на кураже и испытывают терпение районного пахана. Мальчишка-посыльный рвется в ряды парней «при делах». Сын врача поступает в услужение респектабельному синьору, занимающемуся незаконным захоронением токсичных отходов в неаполитанских карьерах. Усталый держатель общака разносит «дотации» ветеранам каморры и их семьям. Портной, штампующий для мафиозных торгашей шмотки «от кутюр» (элегантные, впрочем), соблазнившись левым заработком, втихаря дает ночные уроки мастерства конкурентам – восьмидесяти портнихам-китаянкам. Другими словами, жизнь в городе грехов идет своим чередом: пальба так же буднична, как звуки автомобильных клаксонов, едва ли не через день кого-нибудь выносят вперед ногами, круговорот купюр в аду обеспечен, каморра правит бал, и бежать отсюда можно только без оглядки – авось, повезет.
В основе «Гоморры» – одноименная книга уроженца Неаполя Роберто Савиано. Ее опубликовали, когда писателю было всего 28 лет. Сейчас Савиано – 30, и последние два года он ни шагу не сделал без охраны, выделенной ему МВД Италии: после выхода книги каморра пообещала расправиться с ее автором, а эти люди, как показывает печальный опыт, слов на ветер не бросают. К счастью, Гарроне, в отличие от Савиано, подобная участь не грозит: ему позволили сделать кинематографический слепок с опасного литературного оригинала в исторических местах и при участии местных обитателей – многие из непрофессиональных актеров, занятых в фильме, прежде работали на каморру, а некоторые из них продолжают и по сей день. Что сказать: каморра – и впрямь страшная сила. За последние 30 лет она отправила в мир иной четыре тысячи душ (то есть, каждые три дня совершается одно убийство). Самая опасная и разветвленная преступная организация в Европе распространяет свое влияние и на легальный бизнес по обе стороны океана (при этом инвестирует в самые разнообразные проекты – вплоть до реконструкции башен ВТЦ), люди каморры есть в высших эшелонах власти и финансовых структурах. Эта в высшей степени познавательная информация наличествует в финальных титрах фильма, но и без постскриптума-ликбеза «Гоморра» бьет не в бровь, а в глаз.
Выбрав в качестве формы псевдо-документ, Гарроне (автор эстетской чудо-зарисовки «Таксидермист») чередует панорамы неаполитанских пустошей и застроек (раз от раза выглядящие все более жутко) со съемками «с плеча» вполне себе адекватного народа, по преимуществу слыхом не слыхивавшего о системе Станиславского и оттого убедительного необычайно. При всем при этом итальянцу хватает сноровки и на то, чтобы не сбиться с темпа и ритма, и на чисто игровые приемы (вроде саспенса и сюжетных закольцовок), и на пафос Гарроне практически не сбивается – разве что единожды проскакивает в «Гоморре» простецкая изобличительная нотка, да и то для того, чтобы максимально доходчиво сформулировать принцип функционирования Системы: «Мы решаем одни проблемы, создавая другие – так все работает».
Фильм Гарроне, в свою очередь, работает как слаженный механизм. Причем механизм, в известной степени, экспериментальный: до сих пор о мафии так, кажется, не снимали – «Гоморра» бесконечно далека от эпических полотен Копполы и брутальных драм Скорсезе, не похожа она и на социально-политические манифесты Дамиани и Рози. Но точка опоры у Гарроне, безусловно, имеется, и при ближайшем рассмотрении оказывается, что «выросла» его лента оттуда же, откуда и практически все остальное итальянское кино: «Гоморра» – хищный оскал рассудочного современного неореализма, не дающего, в отличие от первоисточника, ни вдохнуть полной грудью, ни скупую мужскую слезу смахнуть, ни понадеяться на светлое будущее. Что, в общем-то, справедливо: кино, потребовавшее мужества от своего создателя, вправе и от зрителя требовать того же.
