«Добросердечная дочь гангстера» - уже в этом можно видеть мощный символ США, прошедших путь от страны, где когда-то заправляли нью-йоркские банды, до главного ревнителя демократии в мире. Во второй части американской трилогии фон Триер отправляет свою парадоксальную героиню на захолустную плантацию, где по какому-то историческому недосмотру процветает расовое угнетение. Вооруженная добрыми намерениями, Грейс пускается во все тяжкие, чтобы «повторно» отменить рабство, но в результате повторно его изобретает.
Великолепная Николь Кидман покинула проект (по слухам, временно), и ее место заняла Брайс Даллас Говард. Надо отдать актрисе должное - ее наивное, беззащитное лицо сильно контрастирует с отнюдь не детскими занятиями. Фон Триер по-прежнему изощрен в подборе «незапятнанных» актрис на роли в своих издевательских сценариях, и лицо его новой Грейс заставляет вспомнить потрясающе открытое лицо Эмили Уотсон («Рассекая волны»). Однако в целом освободительница Мандерлея отдыхает в тени пленницы Догвилля.
С каждым унижением «первой» Грейс, олицетворявшей собой свет в мещанской тьме, зритель все более искренне ненавидел жителей проклятой деревни. Перипетии в жизни «второй» Грейс вызывают гораздо меньше сочувствия: она больше защищена и гораздо меньше находится во власти обстоятельств. Кроме того, в «Догвилле» поражала простота композиции и почти ниоткуда появляющийся конфликт - вот Грейс, вот жители, вот отец. В «Мандерлее» к главной героине, отцу и бывшим рабам добавляются гангстеры, белые члены рабовладельческой семьи, да еще таинственный незнакомец - профессиональный шулер, приезжающий на плантацию извне. Все это перегружает действие и зачастую делает видными сценарные швы. И если в первом фильме трилогии условность декораций обнажала психологичность и вела к катарсису, во втором та же условность, усиленная донельзя, практически убивает иллюзию.
Вообще, в этом году у Ларса фон Триера абсурдистское настроение: «Дорогая Венди» по его сценарию вначале подкупает искренностью и планомерностью, чтобы потом огорошить фарсовым поворотом сюжета и оставить смутное «анекдотическое» ощущение: где он нас кидает? То же с «Мандерлеем»: я совершил ошибку и с первых кадров натянул синефильскую маску «не мешайте общению с прекрасным», силясь понять какие-то главные идеи. В итоге просидел с каменным лицом даже там, где режиссер явно рассчитывал на смешок, пусть и нервный. Чего стоит хотя бы определение времени всеобщим голосованием (после того, как единственные часы на плантации остановились) - нововведение демократически настроенной Грейс, которое в конце фильма дорого ей обойдется. Так что не слишком верьте фон Триеру и тем более не пытайтесь разглядеть в «Мандерлее» его позицию в отношении расовых противоречий. Как раз об этом он исчерпывающе высказался при получении премии Конрада Вольфа в Дании: «Я ожидаю, что мой фильм объединит ку-клукс-клан и цветных, потому что и те, и другие захотят после этого меня убить».
