Готовящиеся к свадьбе Гил (Оуэн Уилсон) и Инес (Рэйчел МакАдамс) приезжают в Париж: встретиться с друзьями, пообщаться с родственниками, насладиться красотами французской столицы. Помимо этого Гил, голливудский сценарист с неплохим послужным списком, планирует засесть за собственный роман, где наконец-то сможет показать читателям весь свой потенциал. Но работа не клеится. Однажды ночью он становится участником странной вечеринки, на которой знакомится с Ф. С. Фицджеральдом и Эрнестом Хэмингуэем. Поняв, что это было не видение, вызванное перебором алкоголя, Гил каждый вечер отправляется в путешествие по Парижу 20-х годов ХХ века...
Не свойственный позднему Аллену фантастический кунштюк с перемещением во времени стал прекрасной возможностью для размышлений о месте и значении творчества в разные исторические эпохи. Манящая атмосфера свободолюбивых 20-х, на первый взгляд, выглядит тем самым раем, где каждый способный хоть на что-то человек будет реализовывать имеющийся потенциал на все сто. Бесконечная вереница гениев, приплясывающая по желанию режиссера вокруг Гила, одним своим видом, словами (особо усердствует еще безбородый Хэмингуэй), поступками пробуждает в нем настоящий литературный дар. Однако, как это почти всегда бывает у Аллена, казалось бы неумолимо приближающийся триумф имеет и обратную сторону медали.
Сам факт столкновения героев из различных эпох — Дали рассказывает Гилу о любимых носорогах, Гил подкидывает Бунюэлю сюжетную завязку «Ангела истребления», — порождает мощный комедийный эффект, а фирменная алленовская ирония украшает и без того сытный киноманский ужин рядом впечатляющих специй. Впрочем, для самого режиссера это всего лишь еще одна возможность поговорить на любимую тему — природе творчества, его истоках, а также факторах и нюансах, влияющих на этот полумистический акт. При всей любви к Парижу и 20-м годам Аллен остается реалистом, не позволяя себе молодецкого категоризма — брошу всё, и не вернусь! Напротив, с дидактическим усердием повидавшего виды мудреца он наглядно демонстрирует призрачность подобных метаний, приходя к незамысловатому, но оттого не менее ценному выводу о том, что эпохи не выбирают, а вся распрекрасность ушедшего носит скорее ностальгический, нежели практический характер.
Не придумав по факту ничего нового, Аллен, тем не менее, продемонстрировал очередной мастер-класс самой высокой пробы. Думается, потому, что о природе настоящего творчества он знает абсолютно всё.
