Успешный бизнесмен Карш Релих (Венсан Кассель) придумал уникальный способ справляться с болью утраты любимых: установка монитора на надгробной плите позволяет наблюдать за разложением тела покойника в прямом эфире. «Умный» саван, в который оно облачено, передаёт на экран 3D-изображение трупа под ним, и всё это можно смотреть через приложение Айфона. Звучит болезненно, но глава компании GraveTech Карш относится к своему изобретению вполне буднично. Во всяком случае, он прямо на свидании вслепую приглашает ошарашенную женщину прогуляться среди могил и посмотреть на его мёртвую жену Бесс с такой же лёгкостью, как если бы предлагал выбрать десерт. Карша также влечёт к сестре жены и бывшей супруге его неопрятного программиста Мори (Гай Пирс), Тесс (обеих играет Дайан Крюгер, и тут невозможно не вспомнить двойную роль Джереми Айронса в «Связанных насмерть»).
Тем временем на кладбище устраивают погром неизвестные вандалы, а на горизонте маячит заключение важного договора с компанией, которая хочет открыть филиал GraveTech в Венгрии. Её владелец общается только по видеосвязи и присылает с необходимыми документами свою жену Су-Мин (Сандрин Холт), которая тоже вызывает у Карша плотское томление. Есть и нематериальные объекты желания: Релиху постоянно снятся тревожные и эротические сны с покойной Бесс, а виртуальная помощница Ханни флиртует с ним голосом жены (то есть Дайан Крюгер играет в фильме сразу три роли), хоть и выглядит как аватарка с милой коалой.
«Саван» — первый фильм режиссёра за три года и, если верить его заявлению, последний в его богатой фильмографии. А еще это самый личный и одновременно самый откровенный его проект со времен «Автокатастрофы». Картина вдохновлена смертью Кэролайн, жены режиссёра и монтажёра его фильмов, случившейся в 2017-м году, но не похожа на портрет безутешного горя. Да, Кроненберг скорбит, но не забывает про свой характерный суховатый юмор, а поразительно похожий на него здесь Кассель играет с лёгкостью и даже развязностью, скорее свойственной французским комедиям. Впрочем, эту кажущуюся беспечность Карша можно объяснить анестезиологическим эффектом утраты.
Сочетание меланхолии с (чёрным) юмором при малейшем нарушении пропорций может оттолкнуть, но к чести режиссёра он умудряется сохранять нужный баланс. Эрос неминуемо рифмуется с Танатосом: Карш спит с разными женщинами, но никак не может отпустить свою ушедшую любовь. А флэшбэк, где он смотрит на шрамы и следы ампутации на теле жены, невозможно не перенести на реальную жизнь Кроненберга. Это уже не боди-хоррор, а боди-драма.
При этом характерные для режиссёра паранойя и теории заговоров никуда не делись. Воспоминания о покойных теперь загружаются в облако, доступное мультинациональным корпорациям. В фильме прямым текстом говорится о возможной хакерской атаке из Китая или России, чтобы использовать «могильное приложение» для шпионских целей, что не звучит так уж фантастично. Но эти мотивы тут, конечно, второстепенны и несколько невнятны.
Видеоплеер загружается... Пожалуйста, подождите.
Вспоминая термин «некрореалисты», которым нарекли движение питерских режиссёров начала 1980-х во главе с Евгением Юфитом, хочет применить к Кроненбергу определение «некроромантик», причем не в пошло-готическом смысле или эпатажном в духе Йорга Буттгерайтаi, а самом возвышенно-элегическом. 82-летний режиссёр очень хорошо понимает, что однажды мы все умрём, и говорит слова прощания с небанальной интонацией. Хочется надеяться, что его рановато рядить в творческий саван и что он всё же выпустит экранизацию своего романа «Употреблено», а если нет — что ж, получилась достойная эпитафия.
