Какие новые тенденции выявляют фильмы, которые будут представлены на фестивале «Кинотавр» в 2016 году?
Этот год, как и любой другой, по-своему уникален. В программе очень мало картин, сделанных представителями среднего, равно как и старшего поколения режиссеров. Мы живем в обстоятельствах, когда в нашем кино сосуществуют фактически три поколения. Это люди, состоявшиеся еще в Советском Союзе, те, кто встал на ноги и обратил на себя внимание в 90-х или 2000-х — сюда относятся и Звягинцев, и Попогребский, и Хлебников, и Сигарев; и молодые люди, которые сейчас выходят с новыми картинами. В программе этого года Кирилл Серебренников, если не единственный, то один из очень немногих представителей среднего поколения.
Если говорить о других тенденциях, то это еще и движение в сторону кинематографа, осуществленного за пределами привычной институциональной модели. Как было принято еще недавно: государство дает денег на фильм, частично или полностью, продюсерская компания принимает на себя ответственность за них, привлекая дополнительно средства телевидения и частных инвесторов. Сейчас появилось немалое количество фильмов, сделанных в абсолютно новой независимой модели: за очень небольшие деньги, без участия государства и телевидения. Этот подход освобождаем от многих тематических и стилистических ограничений. Как это сказывается на качестве самих картин, посмотрим на фестивале в общем контексте. В конечном счете, цель «Кинотавра» — выявлять современные тенденции развития и предоставлять профессиональному сообществу возможность их проанализировать.
Несколько лет назад программный директор «Кинотавра» Ситора Алиева завела разговор о женской волне в российском кинематографе, а сегодня она говорит, что «разговоры о тотальной феминизации кинодела все же преувеличены». Женская волна схлынула?
Честно говоря, я вижу во ВГИКе и других киношколах очень много девочек на режиссерском, сценарном и даже операторском факультетах. Думаю, это не волна, а естественное состояние дел. Развитие технологий в кино, доступность самого кинематографического производства, возможность сегодня снимать хоть на телефон, лишь бы были хорошие идеи — все это лишило кинематограф мужского доминирования и разнообразило гендерную структуру профессионального цеха. В этом смысле волна никуда не схлынула, однако среди крупных авторов не появилось новых больших имен. Анну Меликян мы вспоминаем каждый раз, когда речь идет о серьезном «женском» кинематографе, но вообще список невелик. Интересные молодые женщины-авторы появились, но им нужно сделать по второй, по третьей картине, пока судить трудно.
В декабре 2015-го в интервью «Медузе» вы, цитируя всю ту же Ситору, сказали, что «скоро картин с авторской подписью будет мало». «Кинотавр»-2016, насколько мы понимаем, не вполне отражает эту мысль, жанра в конкурсе не так много.
На самом деле, жанра много, или я бы даже сказал так: много авторского кино, сделанного с явным желанием сформулировать свое, даже претендующее на радикализм или уникальность послание, в жанровой форме. На отбор в этом году было подано порядка 70 работ, так что мы в состоянии судить об общей картине. Сейчас делается очень много фильмов, претендующих на зрительские жанры в их телевизионном воплощении. Проще говоря, телемувики. Эти картины могут быть с хорошими актерами, подчас они неплохо ремесленно сделаны. Но в них нет художественных компонентов, свидетельствующих о наличии автора. Поэтому я и говорил о том, что авторского кино, существующего бескомпромиссно на территории искусства, становится меньше.
Есть такая точка зрения: с жанровым кино в России особенно тяжело, поскольку его создатели пытаются копировать Голливуд, но не располагают соответствующими ресурсами. Вам она близка?
Я не люблю слово «копируют». Жанр сам по себе предполагает использование наработанных за столетия или, если говорить о молодом искусстве кино, за десятилетия приемов, форм и способов повествования. Скажем, «Экипаж» с художественной точки зрения точно не открывает ничего нового, но от этого хуже для зрителей не становится. И он вполне соответствует международным образцам.
Я много читаю мнений не столько профессиональных кинематографистов, сколько профессиональных зрителей, которые пишут в соцсетях о нашем кино и крайне неравнодушно к нему относятся. Понимаю, откуда у них берутся скепсис, нелюбовь и недоверие. Но убежден, что очень во многих случаях это эмоциональные перехлёсты. У меня самого представление о состоянии дел в отечественном кино, далекое от апокалиптического и трагического. Только в этом году зрителям будет сделано множество любопытных и ярких жанровых предложений. На мой взгляд, редкая страна может похвастаться таким количеством амбициозно претендующих на внимание аудитории кинофильмов. Давайте я просто перечислю. Простите, что я начинаю с нашего «Дуэлянта» Алексея Мизгирева, он просто выходит уже в сентябре. «Ледокол» — мне вдвойне интересно посмотреть, что сделал одаренный режиссер авторского кино Николай Хомерики в рамках жанрового фильма. «Викинг» Андрея Кравчука. «Землетрясение» Сарика Андреасяна. «Большой» Валерия Тодоровского — я читал сценарий, мне он очень понравился. «Матильда» Алексея Учителя. «Притяжение» Федора Бондарчука — очень необычная и многообещающая лента для нашего рынка. При этом я не упомянул про то, что могут появиться небольшие, но привлекательные для зрителей картины в комедийном или мелодраматическом жанрах. Я сейчас назвал только те, которые претендуют на статус высокобюджетных событийных лент. Поэтому согласиться с тем, что у нас совсем плохо обстоят дела с жанровым кино, я не могу. Да, у нас за последние два года, до выхода «Экипажа», не было картин, пересекающих психологически важную границу сборов в один миллиард. Были успешнейшие отечественные мультфильмы, о которых надо отдельно говорить, и картины Жоры Крыжовникова, включая «Самый лучший день». Все, что я сейчас говорю, это не самодовольное утверждение «У нас все хорошо, чего вы на нас наезжаете». Мы видим собственные недостатки, пытаемся их преодолевать, учимся на болезненных ошибках и не пытаемся ссылаться на недостаток средств. Хотя совокупное финансирование российского кинематографа, включающее в себя и деньги Министерства культуры на документальное кино, дебюты, анимацию, авторские фильмы, и деньги Фонда кино, выделяемые на картины массового сегмента, составляет шесть миллиардов рублей. На первый взгляд, деньги колоссальные, но это в валютном выражении меньше ста миллионов долларов, то есть меньше бюджета среднего голливудского мультфильма... А все американские фильмы, с которыми соревнуются отечественные картины в собственном прокате, сделаны за намного бóльшие бюджеты. Значит, надо искать свои жанры, интонации и темы. Чем и заняты...
Давайте вернемся к «Кинотавру». На пресс-конференции было сказано, что «Ученик» Кирилла Серебренникова — самое радикальное кино в программе текущего года. Это так?
Наверное. Это очень любопытная вещь. Вообще я стараюсь избегать разговоров о конкурсных фильмах в преддверии фестиваля, к которому я имею отношение. Скажем так: пьеса сама, ее сценическое и экранное воплощения — жесткое антиклерикальное высказывание.
Серебренников привез «Ученика» еще и в Канны. На пресс-конференции он сказал, что фестиваль для него — в первую очередь возможность показать фильм аудитории, привлечь к нему внимание, а уж конкурс и возможная победа в нем — дело десятое. Вам, как президенту фестиваля со своим конкурсом, такой подход, наверно, не очень близок?
Я часто слышу от режиссеров эту позицию. Я ее понимаю, такой подход кажется мне естественным и разумным со стороны участника конкурса. Фактически Кирилл говорит: «Победа не важна, важно участие». Он в чем-то прав, но я со своей стороны могу сказать — его мысль о том, что фестиваль привлекает внимание к фильмам, можно совершенно логично продолжить: в первую очередь он привлекает внимание к победителям. Пятерка фильмов, вызвавших наибольший резонанс и собравших крупные награды, продается во все страны мира. Я это говорю, имея за плечами опыт работы с «Левиафаном» и «Еленой». Разница между участием и победой есть, и она существенна.
Как вам кажется, есть ли у Серебренникова потенциал быть понятым и востребованным зарубежной аудиторией в той же степени, что и Звягинцев?
Думаю, потенциал есть. На мой взгляд, Серебренников — чрезвычайно одаренный человек, постоянно развивающийся и ищущий. Я давно слежу за ним. Картина «Изображая жертву» в свое время мне очень понравилась, показалась яркой и неожиданной. А следующая картина «Юрьев день» с Ксенией Раппопорт не была мне близка. Но и она была любопытной. Сам факт, что его картина «Ученик» в этом году участвует в «Особом взгляде» в Каннах, а спектакль — на театральном фестивале в Авиньоне, сценическом эквиваленте Канн, говорит о том, что он — признанный европейской художественной средой автор из России. Настолько ли его работы универсально понятны, как фильмы Звягинцева? Пока нет, но думаю, Серебренников отдает себе в этом отчет. На основе того, что я вижу и слышу от него, предполагаю, что он двигается в сторону жанрового кино. Мне кажется, в отличие от театра, где провокативность и радикальность постановки фактически является языком, привлекающим внимание массовой аудитории, в кино этот инструментарий не работает — и я вижу, что Кирилл это уже понимает. Возможно, он развернется к тому сегменту кино, который мы условно называем арт-стримом, то есть жанровым кино с авторским «лицом».
С ожиданиями Серебренникова от Канн все более-менее понятно. Вы сами в этом году входите в состав жюри премии Каннского фестиваля «Золотая камера». Что вы ждете от мероприятия?
Мне повезло: я посмотрю двадцать пять дебютных полнометражных фильмов во всех Каннских программах. Это уникальный шанс: я жду сюрпризов — новых имен и прорывных проектов. Это не означает, что я схвачу кого-то из авторов за руку и предложу немедленно сделать кинофильм, хотя это и не исключено. Но главное в другом — работа в жюри полностью погружает тебя в актуальный контекст, дает возможность увидеть, услышать, почувствовать то, что сегодняшние дебютанты полагают самым важным. Обычно фестивальные программы во мне что-то меняют, сильно мотивируют, я уезжаю с новым пониманием и иногда — проектами или иначе смотрю на те, что мы уже развиваем. Уверен, работа в жюри Каннского кинофестиваля заставит меня многое переосмыслить.
Этот год, как и любой другой, по-своему уникален. В программе очень мало картин, сделанных представителями среднего, равно как и старшего поколения режиссеров. Мы живем в обстоятельствах, когда в нашем кино сосуществуют фактически три поколения. Это люди, состоявшиеся еще в Советском Союзе, те, кто встал на ноги и обратил на себя внимание в 90-х или 2000-х — сюда относятся и Звягинцев, и Попогребский, и Хлебников, и Сигарев; и молодые люди, которые сейчас выходят с новыми картинами. В программе этого года Кирилл Серебренников, если не единственный, то один из очень немногих представителей среднего поколения.
Если говорить о других тенденциях, то это еще и движение в сторону кинематографа, осуществленного за пределами привычной институциональной модели. Как было принято еще недавно: государство дает денег на фильм, частично или полностью, продюсерская компания принимает на себя ответственность за них, привлекая дополнительно средства телевидения и частных инвесторов. Сейчас появилось немалое количество фильмов, сделанных в абсолютно новой независимой модели: за очень небольшие деньги, без участия государства и телевидения. Этот подход освобождаем от многих тематических и стилистических ограничений. Как это сказывается на качестве самих картин, посмотрим на фестивале в общем контексте. В конечном счете, цель «Кинотавра» — выявлять современные тенденции развития и предоставлять профессиональному сообществу возможность их проанализировать.
Несколько лет назад программный директор «Кинотавра» Ситора Алиева завела разговор о женской волне в российском кинематографе, а сегодня она говорит, что «разговоры о тотальной феминизации кинодела все же преувеличены». Женская волна схлынула?
Честно говоря, я вижу во ВГИКе и других киношколах очень много девочек на режиссерском, сценарном и даже операторском факультетах. Думаю, это не волна, а естественное состояние дел. Развитие технологий в кино, доступность самого кинематографического производства, возможность сегодня снимать хоть на телефон, лишь бы были хорошие идеи — все это лишило кинематограф мужского доминирования и разнообразило гендерную структуру профессионального цеха. В этом смысле волна никуда не схлынула, однако среди крупных авторов не появилось новых больших имен. Анну Меликян мы вспоминаем каждый раз, когда речь идет о серьезном «женском» кинематографе, но вообще список невелик. Интересные молодые женщины-авторы появились, но им нужно сделать по второй, по третьей картине, пока судить трудно.
В декабре 2015-го в интервью «Медузе» вы, цитируя всю ту же Ситору, сказали, что «скоро картин с авторской подписью будет мало». «Кинотавр»-2016, насколько мы понимаем, не вполне отражает эту мысль, жанра в конкурсе не так много.
На самом деле, жанра много, или я бы даже сказал так: много авторского кино, сделанного с явным желанием сформулировать свое, даже претендующее на радикализм или уникальность послание, в жанровой форме. На отбор в этом году было подано порядка 70 работ, так что мы в состоянии судить об общей картине. Сейчас делается очень много фильмов, претендующих на зрительские жанры в их телевизионном воплощении. Проще говоря, телемувики. Эти картины могут быть с хорошими актерами, подчас они неплохо ремесленно сделаны. Но в них нет художественных компонентов, свидетельствующих о наличии автора. Поэтому я и говорил о том, что авторского кино, существующего бескомпромиссно на территории искусства, становится меньше.
Есть такая точка зрения: с жанровым кино в России особенно тяжело, поскольку его создатели пытаются копировать Голливуд, но не располагают соответствующими ресурсами. Вам она близка?
Я не люблю слово «копируют». Жанр сам по себе предполагает использование наработанных за столетия или, если говорить о молодом искусстве кино, за десятилетия приемов, форм и способов повествования. Скажем, «Экипаж» с художественной точки зрения точно не открывает ничего нового, но от этого хуже для зрителей не становится. И он вполне соответствует международным образцам.
Я много читаю мнений не столько профессиональных кинематографистов, сколько профессиональных зрителей, которые пишут в соцсетях о нашем кино и крайне неравнодушно к нему относятся. Понимаю, откуда у них берутся скепсис, нелюбовь и недоверие. Но убежден, что очень во многих случаях это эмоциональные перехлёсты. У меня самого представление о состоянии дел в отечественном кино, далекое от апокалиптического и трагического. Только в этом году зрителям будет сделано множество любопытных и ярких жанровых предложений. На мой взгляд, редкая страна может похвастаться таким количеством амбициозно претендующих на внимание аудитории кинофильмов. Давайте я просто перечислю. Простите, что я начинаю с нашего «Дуэлянта» Алексея Мизгирева, он просто выходит уже в сентябре. «Ледокол» — мне вдвойне интересно посмотреть, что сделал одаренный режиссер авторского кино Николай Хомерики в рамках жанрового фильма. «Викинг» Андрея Кравчука. «Землетрясение» Сарика Андреасяна. «Большой» Валерия Тодоровского — я читал сценарий, мне он очень понравился. «Матильда» Алексея Учителя. «Притяжение» Федора Бондарчука — очень необычная и многообещающая лента для нашего рынка. При этом я не упомянул про то, что могут появиться небольшие, но привлекательные для зрителей картины в комедийном или мелодраматическом жанрах. Я сейчас назвал только те, которые претендуют на статус высокобюджетных событийных лент. Поэтому согласиться с тем, что у нас совсем плохо обстоят дела с жанровым кино, я не могу. Да, у нас за последние два года, до выхода «Экипажа», не было картин, пересекающих психологически важную границу сборов в один миллиард. Были успешнейшие отечественные мультфильмы, о которых надо отдельно говорить, и картины Жоры Крыжовникова, включая «Самый лучший день». Все, что я сейчас говорю, это не самодовольное утверждение «У нас все хорошо, чего вы на нас наезжаете». Мы видим собственные недостатки, пытаемся их преодолевать, учимся на болезненных ошибках и не пытаемся ссылаться на недостаток средств. Хотя совокупное финансирование российского кинематографа, включающее в себя и деньги Министерства культуры на документальное кино, дебюты, анимацию, авторские фильмы, и деньги Фонда кино, выделяемые на картины массового сегмента, составляет шесть миллиардов рублей. На первый взгляд, деньги колоссальные, но это в валютном выражении меньше ста миллионов долларов, то есть меньше бюджета среднего голливудского мультфильма... А все американские фильмы, с которыми соревнуются отечественные картины в собственном прокате, сделаны за намного бóльшие бюджеты. Значит, надо искать свои жанры, интонации и темы. Чем и заняты...
Давайте вернемся к «Кинотавру». На пресс-конференции было сказано, что «Ученик» Кирилла Серебренникова — самое радикальное кино в программе текущего года. Это так?
Наверное. Это очень любопытная вещь. Вообще я стараюсь избегать разговоров о конкурсных фильмах в преддверии фестиваля, к которому я имею отношение. Скажем так: пьеса сама, ее сценическое и экранное воплощения — жесткое антиклерикальное высказывание.
Серебренников привез «Ученика» еще и в Канны. На пресс-конференции он сказал, что фестиваль для него — в первую очередь возможность показать фильм аудитории, привлечь к нему внимание, а уж конкурс и возможная победа в нем — дело десятое. Вам, как президенту фестиваля со своим конкурсом, такой подход, наверно, не очень близок?
Я часто слышу от режиссеров эту позицию. Я ее понимаю, такой подход кажется мне естественным и разумным со стороны участника конкурса. Фактически Кирилл говорит: «Победа не важна, важно участие». Он в чем-то прав, но я со своей стороны могу сказать — его мысль о том, что фестиваль привлекает внимание к фильмам, можно совершенно логично продолжить: в первую очередь он привлекает внимание к победителям. Пятерка фильмов, вызвавших наибольший резонанс и собравших крупные награды, продается во все страны мира. Я это говорю, имея за плечами опыт работы с «Левиафаном» и «Еленой». Разница между участием и победой есть, и она существенна.
Как вам кажется, есть ли у Серебренникова потенциал быть понятым и востребованным зарубежной аудиторией в той же степени, что и Звягинцев?
Думаю, потенциал есть. На мой взгляд, Серебренников — чрезвычайно одаренный человек, постоянно развивающийся и ищущий. Я давно слежу за ним. Картина «Изображая жертву» в свое время мне очень понравилась, показалась яркой и неожиданной. А следующая картина «Юрьев день» с Ксенией Раппопорт не была мне близка. Но и она была любопытной. Сам факт, что его картина «Ученик» в этом году участвует в «Особом взгляде» в Каннах, а спектакль — на театральном фестивале в Авиньоне, сценическом эквиваленте Канн, говорит о том, что он — признанный европейской художественной средой автор из России. Настолько ли его работы универсально понятны, как фильмы Звягинцева? Пока нет, но думаю, Серебренников отдает себе в этом отчет. На основе того, что я вижу и слышу от него, предполагаю, что он двигается в сторону жанрового кино. Мне кажется, в отличие от театра, где провокативность и радикальность постановки фактически является языком, привлекающим внимание массовой аудитории, в кино этот инструментарий не работает — и я вижу, что Кирилл это уже понимает. Возможно, он развернется к тому сегменту кино, который мы условно называем арт-стримом, то есть жанровым кино с авторским «лицом».
С ожиданиями Серебренникова от Канн все более-менее понятно. Вы сами в этом году входите в состав жюри премии Каннского фестиваля «Золотая камера». Что вы ждете от мероприятия?
Мне повезло: я посмотрю двадцать пять дебютных полнометражных фильмов во всех Каннских программах. Это уникальный шанс: я жду сюрпризов — новых имен и прорывных проектов. Это не означает, что я схвачу кого-то из авторов за руку и предложу немедленно сделать кинофильм, хотя это и не исключено. Но главное в другом — работа в жюри полностью погружает тебя в актуальный контекст, дает возможность увидеть, услышать, почувствовать то, что сегодняшние дебютанты полагают самым важным. Обычно фестивальные программы во мне что-то меняют, сильно мотивируют, я уезжаю с новым пониманием и иногда — проектами или иначе смотрю на те, что мы уже развиваем. Уверен, работа в жюри Каннского кинофестиваля заставит меня многое переосмыслить.
