На первый взгляд легко может показаться, что комедии Эдгара Райта – занятное и остроумное, но не то чтобы особенно глубокое упражнение в стиле, к тому же напичканное шутками для фанатов жанрового кино. Если смотреть так, то неизбежно теряется главный нюанс: вся трилогия использует разнокалиберный юмор, чтобы подсветить довольно сложные проблемы, актуальные для любого человека, когда-либо искавшего свое место в жизни. Тональность смеха в каждом из фильмов различается, но все три так или иначе касаются темы взросления, осмысляя ее как принятие ответственности («Зомби по имени Шон»), серьезное отношение к работе («Типа крутые легавые») и, наконец, расставание с детством («Армагеддец»). Разумеется, комедий о переходе ко взрослой жизни и раньше было предостаточно, но заслуга Райта заключается в том, что он преподнес эту тематику в стилистике, которая иронизировала над конкретными жанрами, оставаясь при этом их частью. В этом смысле райтовский цикл важен хотя бы потому, что продвинул юмор геймеров, гиков и жанровых фанатов далеко в мейнстрим, сделав его достоянием широких масс.
Кровь, мороженое и разбитые сердца: «Зомби по имени Шон»
За появление главного британского зомби-хоррора стоит поблагодарить японские видеоигры, а в частности – серию Resident Evil. Эдгар Райт, большой фанат этой франшизы, однажды провел всю ночь, отстреливая мутантов и живых мертвецов, а в пять утра вышел из дома купить молока – и поразился тому, насколько жутко выглядят пустынные улицы вокруг. Привычный пейзаж выглядел пугающе незнакомым, и у Райта мелькнула мысль: что, если снять фильм о людях, которые проспали зомби-апокалипсис? Следом возникла другая мысль: что будет делать британец, если придется отбиваться от наседающих толп зомби? У американцев в каждом втором доме хранится пистолет, винтовка или охотничье ружье, но в Англии ковбойских традиций нет, зато есть, например, традиции крикета – можно лупить тяжелой битой по черепам.
Райт поделился мыслями с друзьями Саймоном Пеггом и Ником Фростом (с ними он работал на съемках ныне культового ситкома «Долбанутые»), и у троицы сложилась идея фильма о раздолбаях, страдающих от похмелья, пока вокруг них набирает обороты зомби-апокалипсис. Последним штрихом к концепту стала эпидемия ящура, охватившая Великобританию в 2001-м: Эдгар Райт ее благополучно пропустил, и (выражаясь его собственными словами) «почувствовал себя идиотом», случайно увидев по ТВ, как на фермах сжигают останки коров. Ему было совершенно непонятно, что происходит, но было ясно, что вокруг творится что-то жуткое. И вновь вопрос: что делать, если мир внезапно рухнул, а ты все пропустил?
Из набора этих впечатлений Райт собрал «Зомби по имени Шон» – фильм о том, как офисный планктон и его друг-бездельник решают спасти всех близких во время нашествия ходячих мертвецов. Его главная новация заключалась в том, что фильм, по форме будучи зомби-хоррором, по содержанию оставался романтической комедией, в которой отношения влюблённых развиваются не вопреки, но благодаря восстанию живых мертвецов.
В центре сюжета – окруженного множеством ироничных нюансов и мелких жанровых отсылок – стояла вполне серьезная проблема Шона, симпатичного неудачника, который застрял на скучной работе, на грани разрыва с девушкой и не хочет признать, что лучший друг временами плохо на него влияет. Этот привычный (хоть и ощутимо поднадоевший) ритм жизни безжалостно нарушает зомби-эпидемия, заставляющая Шона принять ответственность за жизнь близкихi. В начале фильма Шон – приятный, но совершенно безвольный парень, привыкший плыть по течению, а в конце – суровый выживальщик, уютно развалившийся на диване вместе с довольной девушкой. И гордиться ему есть чем: он вытащил друзей из окружения восставших мертвецов, спас маму от укушенного зомби отчима, и привел друзей в любимый паб, где можно переждать окружающий кровавый хаос, а под конец еще и спас любимую женщину от кровожадных мертвецов. «Зомби по имени Шон», иными словами, оставаясь романтической комедией на фоне зомби-апокалипсиса, наглядно иллюстрировал процесс взросления как осознания ответственности. Но преподносился этот серьезный подтекст с фирменным британским юмором (помните «выпьем чаю и подождем, пока все устаканится»?), в аранжировке из множества фанатских отсылок к зомби-классике i.
«Зомби по имени Шон», выйдя в середине 2000-х, стал неожиданной сенсацией, вызвав живейший интерес по обе стороны Атлантики, и обозначив начало ренессанса зомби-хорроровi. Райт обновил стандарты юмористических ужастиков и заодно ввел моду на «зомкомы» (то есть – зомби-комедии), но из сегодняшнего дня в фильме больше всего поражает россыпь идей, поданных вскользь, но позже ставших основой для множества других – не менее известных и зачастую более кассовых – работ. Пожалуй, главная концептуальная находка Райта – идея с одомашниванием зомбиi. Уже через пару лет вышел сатирический хоррор «Зомби по имени Фидо», в котором живые мертвецы использовались как безобидные игрушки для детей, а в более позднем «Тепле наших тел» романтизация образа зомби доведена до предела – ходячий труп R, встретив сердобольную девушку, заново учится мыслить и любить. Этот отчетливый тренд на гуманизацию зомби вряд ли бы возник без влияния «Зомби по имени Шона», и уж во всяком случае Райт стал его провозвестником.
Хорошие парни носят синее: «Типа крутые легавые»
Если «Зомби по имени Шон» отвечал на вопрос «что британцам делать во время зомби-апокалипсиса?», то вопрос для следующего фильма Райта звучал так: «как можно снять эпичный британский полицейский боевик?» Ответ на него вовсе не настолько прост, как может показаться: в Великобритании хватает экшенов о шпионах и триллеров о преступниках, но картин о полицейских буднях намного меньше. Райт и Пегг решили исправить столь вопиющий недостаток, и начали работать над комедийным боевиком о двух очень разных полицейских, волею судьбы вынужденных работать плечом к плечу. Итогом напряжённого творческого процесса (в ходе которого было отсмотрено почти полторы сотни полицейских экшенов) стал фильм «Типа крутые легавые» – еще один культовый и кассовый хит в фильмографии Райта.
На этот раз в формате полицейской комедии уместились детектив, боевик и немного драмы – комбинация, щедро сдобренная фирменной иронией и ворохом ненавязчивых отсылок к жанровой классике. Центральный трюк Райта вот в чём: инвертировать все ключевые клише американских боевиков, поместив их в типично британский контекст. В заокеанских фильмах копы действуют в большом городе («Грязный Гарри», «Смертельное оружие», далее везде) – в «Типа крутых легавых» закрученный заговор обнаруживается в тишайшей провинции. У американцев герой – смелый, но зачастую неприятный тип, постоянно конфликтующий с начальством (от Джеймса Вудса в «Полицейском» до Майкла Дугласа в «Основном инстинкте»), у британцев Николас Энгл – исполнительный трудоголик, всегда вопиюще трезвый и опрятный. Его враги в американской традиции – безжалостные мерзавцы или циничные маньяки, отстреливающие невинных граждан пачками (см. «Высшая сила», «Охотник на людей», и пр.) – в Великобритании злодеи руководствуются благороднейшими мотивами общего блага и действуют предельно аккуратно, устраняя лишних людей точечно.
Но, как и «Зомби по имени Шон», второй фильм в неофициальной трилогии «Корнетто» за ураганным экшеном и обоймой юморных диалогов («день рождения?» - «22 февраля!» - «какого года?» - «каждого!») скрывал чуть более серьёзный подтекст. Вновь речь идет об ответственности, на этот раз – в смысле взрослого отношения к работе. Причем на этот раз драма сконцентрирована на персонаже Ника Фроста, добродушном весельчаке Дэнни Баттермане, который воспринимает работу констебля как эпизод из телешоу, и с восторгом сотни раз пересматривает финал «На гребне волны», мечтая о настоящем деле. Печальная ирония в том, что когда настоящее дело таки происходит, со всей силы палить в воздух уже приходится ему самому – и это вдруг оказалось намного тяжелее, чем в кино.
Зеленоватый отсвет иных миров: «Армагеддец»
Учитывая любовь Райта к иронии, весьма логично, что самая взрослая по тематике часть его комедийного цикла началась со сценария о тинейджерах. В возрасте 21 года режиссёр набросал сюжет о друзьях, организовавших тур по пабам, а много лет спустя переработал её, заметно состарив персонажей и добавив ностальгического флёра. Основополагающий вопрос, на который отвечает фильм, можно сформулировать так: «каково быть пришельцем в родном городе?». В этой проблеме самой по себе нет характерно британской специфики, но есть хорошо знакомый многим людям контраст между калейдоскопом постоянных перемен в мегаполисе и однообразностью жизни в провинции.
Впрочем, это не значит, что «Армагеддец» напрочь лишен примечательных локальных особенностей. Ровно наоборот: культура пабов и вообще коллективных алкогольных возлияний в Великобритании находится на уровне национального достояния наравне с футболом, парламентом и чаепитием, так что Райт умело зарифмовал сюжет о воссоединении друзей на фоне инопланетного вторжения с марш-броском по питейным заведениям. Но если в прошлых фильмах трилогии важнее всего были динамика и виртуозная игра в жанровые стилизации, то здесь юмор с самого начала окрашен в слегка трагические тона, и атмосфера пронизана не столько беззаботным весельем, сколько чувством затянутого прощания с детством.
И, в отличие от других частей цикла, саундтрек здесь играет куда более значимую роль в поддержании ностальгического настроения. Гэри Кинг, главный герой и заводила компании, до сих пор фанатеет по Sisters Of Mercy, а за кадром звучат легенды британской сцены 1990-х вроде Primal Scream и the Soup Dragons. Смех соседствует с печалью едва ли не в каждой сцене, где Гэри тормошит своих семейных и респектабельных друзей, напоминая им о былой славе и вечеринках, которые не должны кончаться никогда (Райт вернется к теме ностальгии в хорроре «Прошлой ночью в Сохо»). Взросление здесь предстает как болезненный процесс примирения с несбыточностью юношеских фантазий, бунт против которого всё чаще будет казаться твоим приятелям сентиментально приятной, но вообще-то бессмысленной затеей. В этом смысле постапокалиптический финал выглядит дерзким выпадом Райта против убаюкивающей «нормальной жизни» с женой, детьми и регулярным поездками на работу. Как и в «Зомби по имени Шон», конец света здесь решает все экзистенциальные проблемы: нужно лишь быть верным себе и своим ценностям, даже если вокруг наступил всемирный блэкаут, и цивилизация провалилась в новые тёмные (буквально) века.
В свое время «британским Тарантино» называли Гая Ричи, указывая на общую с американским режиссером любовь к юмору и криминалу, но время все расставило по своим местам. Если у Великобритании есть собственный эквивалент Квентина Тарантино, то намного лучше на эту роль подходит Эдгар Райт – человек, иронизирующий над жанровым кино без пародийности, и к тому же намного более близкий гик-культуре, нежели Ричи. За исключением «Скотта Пилигрима против всех» (что особый случай ввиду масштабов культа), эти особенности райтовского стиля ярче всего проявились именно в трилогии «Корнетто». Как и в случае с Тарантино, здесь Райт работает в привычных жанровых рамках, но плотно насыщает сюжеты британским колоритом и множеством отсылок к гик-культуре.
P.S. И два слова о том, при чём здесь мороженое. «Cornetto» – это любимое средство Райта от похмелья, и в каждом фильме трилогии персонажи лакомятся его разными сортами. Красная обёртка клубничного мороженого соответствует крови в «Зомби по имени Шон», синяя обертка ванильного – намек на традиционный цвет полицейской униформы в «Типа крутых легавых», а в фильме «Армагеддец» мелькает зелёная обертка мятного, отсылающая к стереотипам о «маленьких зелёных человечках» из сайфая.
нашего сайта (и не только)
