Всегда жизнерадостный гигант музыки Луи Армстронг изображает перед журналистами гнев, требуя показать ему человека, который не любит джаз. Ему как будто возражает генсек СССР Никита Хрущёв, утверждая, что от этой музыки у нормального советского человека возникают колики в желудке. Но в следующем же кадре он азартно барабанит кулаками (а не ботинком, вопреки распространённой легенде) по столу на Генеральной ассамблее ООН в знак протеста против политики неоколониализма капиталистических стран. С таким же азартом стучит по барабанам ударник Макс Роуч, требуя равноправия в своей сюите “We Insist!”, в то время как его тогдашняя супруга, певица Эбби Линкольн с непроницаемым лицом издаёт в микрофон лишенные слов вопли скорби. Позже они ворвутся в зал, где проходило заседание Совета Безопасности ООН в знак протеста против зверского убийства Патриса Лумумбы, премьер-министра Конго — африканской страны, только что получившей независимость от Бельгии.
Всё это происходит в самом начале документального фильма, сделанного бельгийским режиссёром Йоханом Гримонпрезом — ещё до того, как на экране появятся титры с названием фильма «Саундтрек к государственному перевороту». Они даны крупным чётким контрастным шрифтом, напоминающие стилем обложки джазовых альбомов культового лейбла Blue Note. И сам фильм отличается от документалок в их широком понимании — Гримонпрез описывает его, как академический файл PDF, маскирующийся под плейлист. Подходит для описания этого аудиовизуального эссе и термин «джукбокс-документалка». Для его создания кинокамера не требовалась: все видеоматериалы в фильме взяты из архивов, а наложенная на них музыка продвигает сюжет и акцентирует смыслы, заменяя закадровый голос рассказчика. Есть титры, исполненные всё в том же аппетитном стиле графики с обложек альбомов. С их помощью даются цитаты, заполняющие экран целиком — вместе с указанием источника и страницы, как и подобает в научной литературе. Никогда ещё историю прошлого не упаковывали со столь тщательным вниманием к особенностям восприятия информации человека нашего времени.
И позабытый эпизод из, казалось бы, давней истории времён пика Холодной войны в такой подаче выглядит крайне свежим, с какой стороны на него не погляди. Персоны, которым в обычной документалке была бы уготована незавидная участь говорящих голов, здесь становятся лидерами музыкальных групп, представляемых музыкальными интерлюдиями и скорострельной графикой. В случае с генсеком ЦК КПСС в фильме делается специальный акцент на проблемы, с которыми сталкивался среднестатистический американец, пытаясь проспеллинговать его фамилию Khrushchev — поэтому для жителей США он становится просто Мистером Кей. Однако и он бледнеет на фоне таких харизматичных и красноречивых фигур, как Малькольм Икс и Патрис Лумумба, в честь которого названо высшее учебное учреждение в Москве. Но главное тут то, что свободолюбие, идеализм и честность джазовой музыки открыто противоречат цинизму и двуличию реальной политики.
Гримонпрез признаётся, что о политике знает куда больше, чем о джазе. Но наложил одно на другое, осознав, что золотой век джаза, подаривший нам «Giant Steps» Джона Колтрейна, «Out to Lunch» Эрика Долфи, «Kind of Blue» Майлза Дэвиса и «The Shape of Jazz to Come» Орнетта Коулмана, совпал с гибелью Лумумбы. Не обошли стороной и использование джаза в качестве «мягкой силы» США для распространения американских ценностей и помогать ЦРУ дестабилизировать законно избранные правительства в определённых странах. Таким образом Дэйв Брубек отправился с концертами в Сирию и Турцию, Армстронг отправился в Катангуi и даже критично настроенная к своей стране Нина Симон выступала в качестве культурного посла США. Трубач Диззи Гиллеспи, который был одним из первых деятелей такой культурной дипломатии, заявляет в фильме: «Мы будем использовать крутое оружие». И слово «cool», вполне естественно звучащее из уст джазмена, ещё более натурально рифмуется по смыслу со стоящей на дворе в 1960 году Холодной войной. Между тем дома в США движение за гражданские права чернокожих в самом разгаре, а кое-кого периодически линчуют. Чуть позже, в 1964 году, Гиллеспи начнёт свою президентскую кампанию, пообещав назначить Дюка Эллингтона государственным секретарем, а Малкольма Икса — генеральным прокурором. В «Саундтрек к государственному перевороту» включены кадры концерта Армстронга в Аккре перед растроганным до слёз первым лидером Ганы после обретения независимости Кваме Нкрумой — хейтер джаза Хрущёв позже назовёт это диверсией. А также звучат и вещи конголезского джаза в исполнении Джозефа Кабаселе — крутое оружие великих артистов давало и незапланированные результаты в виде взлёта местных музыкантов на мировую сцену.
Видеоплеер загружается... Пожалуйста, подождите.
Будучи возрастным бельгийцем, Гримонпрез чувствует личную ответственность за этот сюжет и считает нужным копаться в постыдном прошлом своей страны, безжалостно эксплуатировавшей Конго ради её минеральных богатств. Как утверждается в фильме, лишь в 2002 году Бельгия принесла официальные извинения за ту роль, которую её партизаны сыграли в пытках и убийстве Лумумбы. Что помогает переварить этот микс из архивных материалов и мрачных сюжетов — это большая доза иронии и виртуозное мастерство, с которым Гримонпрез сшивает образы на экране. В своём схожем по форме и содержанию видеоэссе «Double Take» (2009) он уже пытался с переменным успехом скрестить размахивающего белым платочком Альфреда Хичкока и выпивающих в бане Хрущёва с Фиделем Кастро в контексте космической гонки и карибского кризиса. В «Саундтреке к государственному перевороту» кадры с отрицающим переворот в Конго и раскуривающим трубку главой ЦРУ Алленом Даллесом смонтированы с известной работой бельгийского художника-сюрреалиста Рене Магритта. Это не государственный переворотi. Идёт ли разговор об уране для ядерного оружия или кобальте для смартфонов и аккумуляторов электромобилей, Гриммонпрез ловко перемежает устаревшие за десятилетия заявления о влиянии добычи на здоровье местных жителей и великие речи ООН о самоопределении с короткой и броской современной рекламой айфонов и автомобилей Tesla. Кусочки паззла собираются воедино под свингующий ритм, а информация вместе со звуками саксофона и ударных достигает крещендо. Возможно, именно этот формат музыкальной головоломки мешает облечённой многими наградами документалке дойти до отечественного зрителя — не совсем понятно, как одновременно переводить речи государственных мужей и филигранные титры с цитатами на весь экран. Однако владеющие языками не пожалеют о просмотре и обязательно найдут для себя точки соприкосновения с таким, казалось бы, далёким от дома сюжетом.
