Какие у вас отношения сложились с творчеством Сергея Минаева? Читали ли вы его книги до работы над «Селфи»?
Честно говоря, книг не читал, но смотрел фильмы «Духless» и «Духless 2». В случае с «Селфи» я сначала прочитал сценарий, а уже потом роман. Какие-то элементы из книги, отсутствовавшие в сценарии, мне захотелось вернуть. То есть был у нас в начале диалог сценария и книги. Потом мы пошли еще дальше, привнесли что-то совсем новое. В итоге финал достаточно сильно отличается от книги.
Есть ли современные русские писатели, которые для вас, как в «Селфи» говорят, «про нерв эпохи»? Какие-то авторы, произведения которых вам бы хотелось экранизировать?
В последнее время мало читаю. Приходится читать только сценарии, которые присылают.
Хорошо, тогда, может, что-то из классики?
Классика — да. Что угодно: произведения Достоевского, Гоголя. Чехова, наверно, чуть меньше. Чехов, мне кажется, чуть больше для театра. Толстой... Вообще мой любимый писатель — Андрей Платонов, но его очень тяжело экранизировать. Были попытки.
Достоевский, наверно, тоже не самый простой для экранизации автор.
У Достоевского все-таки есть сюжет, присутствует какая-то драматургия. А у Платонова драматургия достаточно поэтическая, сюжет, скажем так, не крепкий. Например, история про какого-то там машиниста, который просто живет. Поэтому и сложно экранизировать — но сам язык мне очень нравится.
Давайте к «Селфи» вернемся, почему вы решили взяться за этот проект?
Когда предложили взяться за «Селфи», я увидел, что материал отличался от «Духless», предполагался психологический триллер с элементами мистики. Поэтому я и зацепился, люблю такие фильмы смотреть. Этот жанр мне нравится, он пытается раскрыть глубины нашего сознания и подсознания, раскрыть тайные стороны в человеке... А мне именно человек больше всего и интересен.
Раз этот жанр — один из любимых, может, перечислите фаворитов среди режиссеров, специализирующихся на триллерах?
Наверно, в первую очередь Роман Полански. От старых черно-белых — «Отвращения», «Ребенка Розмари» — до «Призрака». Стэнли Кубрик — фильм «С широко закрытыми глазами» в особенности. Ну и Дэвид Финчер, конечно, он главный мастер триллеров на сегодняшний день. «Девушка с татуировкой дракона», «Исчезнувшая». Вот такими работами я вдохновлялся.
На дилогию «Духless» продюсеры не заставляли ориентироваться — хотя бы в визуальном плане?
Мне дали полную свободу, более того, сказали: «Давайте делать что-то новое, не будем повторяться». Так что если говорить про визуальную составляющую — она, наверно, тяготела к стилистике того же Финчера.
«Селфи» — проект режиссерский или все-таки продюсерский?
Ну, как это обычно бывает в моем случае, продюсерско-режиссерский. Все-таки я привношу в работу свои мысли, свое видение. Эта не та ситуация, которая бывает в Америке, где режиссеру какого-нибудь блокбастера могут дать раскадровку и сказать: «Вот по ней и снимай. Вот тебе артисты, вот тебе все остальное». Если ты там не входишь в пятерку режиссеров, которым позволено что-то менять, ты на принятие решений влияния не оказываешь. Получается, главным становится топ-менеджер по съемкам. У нас все-таки процесс живой.
Раз речь зашла о выборе актеров, вопрос такой: Константин Хабенский был первым и единственным кандидатом на главную роль? Или еще кого-то рассматривали?
Когда мне предложили ставить «Селфи», он уже был утвержден. Собственно, это еще один пункт, из-за которого я за проект и зацепился. Помимо сценария и жанра — еще и Константин Юрьевич Хабенский.
А как насчет Федора Бондарчука?
Бондарчука я предложил. Это для него было сюрпризом. Мы сидели у него в кабинете (Бондарчук выступает в качестве продюсера проекта – прим. ред.), смотрели фотографии кандидатов на эту роль. Штук восемь их было, разных прекрасных артистов. И уже девятым я достал фото Федора Сергеевича, сказал: «Может, вы?» (
Смеется.) Он подумал, а потом ответил: «А давай!»
Как раз Бондарчук на пресс-конференции сказал, что у «Селфи» была трехчасовая версия монтажа. Расскажете немного про эту сборку?
Это была не моя сборка, а просто первая версия фильма, когда ты собираешь все, что отсняли, еще даже не уплотняя. Хронометраж был 2:40, наверно...
Пришлось ли в итоге вырезать что-то такое, с чем было прямо-таки больно расставаться?
Нет, обошлось без этого. Я даже больше скажу: хотелось вырезать еще пару сцен, но мне сказали, что не стоит.
(Николай Хомерики в фильме «Последняя сказка Риты»)
Давайте поговорим о музыке Игоря Вдовина. Сам саундтрек отличный, но он, как мне кажется, был бы более уместен в каком-нибудь фантастическом фильме.
Не знаю, я пока не понимаю, как это все вместе выглядит. Еще не отошел в сторону на достаточное расстояние, чтобы понять и осознать. А что касается Вдовина, это было мое предложение. Я с ним уже работал в большом сериале «Синдром дракона». Мы и дальше хотели вместе работать, но не получалось по разным причинам, а тут наконец вышло.
Вы снимались в фильмах Ренаты Литвиновой (в «Последней сказке Риты» – прим. ред.) и Александра Гордона (в фильме «Метель» – прим. ред.) — хочется ли актерскую карьеру продолжать? Может, даже есть желание в собственной картине сняться?
Себя снять? Да можно было бы, но только надо сценарий придумывать... В студенческих работах бывало такое, я себя снимал. Но я не могу как профессиональный актер заплакать, а потом тут же засмеяться. Если роль просто предполагает мое органичное существование, как я есть, — тогда у меня может получиться. Во Франции, в киношколе, где я учился, было такое упражнение: нас заставляли на режиссерском факультете становиться по ту сторону камеры. Это было важно для работы с актером, чтобы самому понимать, что это такое. Тебе надо что-то артисту объяснять — так попробуй сам встань и это сделай. В этот момент начинаешь понимать сложности актерской работы. Я не хочу в актерство сильно погружаться, но иногда — почему бы и нет?
